|
Когда же я наконец решился взять в руки бутылку, откупорил ее и вдохнул прекрасный аромат, я принялся пить без остановки... Меня уже не волновало, что станется со мною после, где я нахожусь и откуда взялась эта бутылка. Голова моя упала на грудь. Бутылка была почти пуста. И видневшийся вдали город посте-пенно растворялся в воздухе, сливаясь с чернотой неба и оставляя после себя лишь слабый от-свет огней. Я сжал голову руками. Кровать, на которой я спал, оказалась не более чем камнем с брошенной на него охапкой соломы, и тогда до меня постепенно начало доходить, что я нахожусь в своего рода темнице. Но как же вино? Оно было чересчур хорошим для темницы. Кто же станет давать столь от-менное вино заключенному? Разве что приговоренному к казни?.. Теперь до меня доносился уже совсем другой аромат – сильный, насыщенный и такой чу-десный, что я не удержался и застонал. Я огляделся, точнее сказать, попытался это сделать, ибо был настолько слаб, что едва мог двигаться. Источник божественного аромата находился совсем рядом – запах исходил из большой кастрюли с наваристым говяжьим бульоном, в котором пла-вали куски мяса. Бульон был еще горячим, и я видел поднимающийся от кастрюли пар. Стремительно схватив кастрюлю обеими руками, я принялся пить из нее так же жадно и позабыв обо всем, как прежде пил вино. Это было так восхитительно! Мне казалось, что ничего вкуснее, чем этот бульон и мясо, я не пробовал за всю свою жизнь. Когда кастрюля опустела, я обессиленно рухнул на солому – меня едва не тошнило от сытости. Мне почудилось какое-то движение в комнате, но, возможно, мне это только показалось. Потом я услышал, как звякнуло стекло. – Еще вина? – произнес рядом со мной голос, который я тут же узнал. И постепенно я начал вспоминать все, что со мной произошло: высокие отвесные стены, маленькую квадратную крышу, бледное улыбающееся лицо. Какой-то миг я думал, что этого не могло быть, что все это лишь кошмарный сон. Но я ошибался. Это было, и я вновь вспомнил охвативший меня восторг, звук гонга и почувствовал, как закружилась голова, словно я готов вот-вот потерять сознание. Я понимал, что должен взять себя в руки и ни в коем случае не позволить себе упасть в об-морок. Меня охватил такой ужас, что я не осмеливался даже пошевелиться. – Еще вина? – снова произнес тот же голос. Я слегка повернул голову и в льющемся в окно ярком свете увидел приготовленную для меня непочатую бутылку. Меня вновь мучила жажда, на этот раз еще более сильная из-за выпитого соленого бульона. Облизывая пересохшие губы, я протянул руку к бутылке и стал пить. Потом, прислонившись спиной к каменной стене, я стал вглядываться в темноту, заранее испытывая страх перед тем, что ожидал увидеть. Нужно ли говорить, что я был совершенно пьян? Я снова увидел окно и город за ним, увидел маленький столик... Медленно обводя глазами темное помещение, я наконец увидел его. Теперь на нем не было черного плаща с капюшоном, и нельзя сказать, что он сидел или стоял как обыкновенный человек. Он будто прилег отдохнуть на довольно широком каменном подоконнике, согнув в колене одну ногу и вытянув наружу другую. Руки его свободно свисали вниз. Он казался неподвижным и вялым, но лицо его при этом было таким же живым и вырази-тельным, как и ночью. Огромные темные глаза казались черными провалами на белой коже, нос был длинным и тонким, а рот по-прежнему изогнут в шутовской улыбке. Походящие на клыки зубы касались бесцветных губ, а росшая над высоким лбом густая и блестящая масса темных, тронутых сединой волос спускалась ниже плеч. Мне кажется, что в тот момент он смеялся. А меня охватил столь невообразимый ужас, что я не в силах был даже вскрикнуть. Я выронил из рук бутылку с вином, и она покатилась по каменному полу. Едва я попытался собраться с силами и встать, заставить тело двигаться и перестать быть бесформенной, напитавшейся вином массой, как его тело тоже пришло в движение. |
