— Лучше исцели себя от своего эгоизма! Научись интересоваться мнением других и уважать чужие желания. Моя дорогая, ну сколько уже можно подчинять всё вокруг своей прихоти, просто потому что у тебя есть на это сила?

— Эгоизм тут ни при чём, — ощетинилась девушка. — Я хотела исцелить тебя, потому что я… — Она запнулась. Ей было стыдно признаться, что информация из архивов Цирцеи тут ни при чём. Она хотела исцелить Уира, потому что он был чуть ли ни единственным её другом, потому что она не хотела его терять и знала, что будет очень по нему скучать. Когда колдунья вновь открыла рот, её голос звучал непривычно низко. — Я не хочу, чтобы ты… уходил…

Взгляд учёного смягчился.

— Но ты не можешь это остановить. То, что ты предлагаешь, — лишь временная отсрочка. К тому же я ещё не ухожу. Это случится, когда придёт моё время.

— Твоё время для чего?

— Для вечной жизни на Небесах. — Он откинулся назад, оперевшись на дрожащие руки, и поднял лицо к пролетающим мимо облакам. — И тогда моя душа наконец-то будет свободна.

Ванесса никогда не задумывалась о том, что будет после смерти. Она всегда жила настоящим, впитывая каждый момент. Великое магическое наследие, которое она собиралась оставить после себя, значило для неё куда больше, чем свобода души.

Несколько долгих мгновений они сидели в тишине, наблюдая, как розовое солнце поднимается над бледно-голубой дымкой моря. А потом Уир заговорил:

— За свою долгую жизнь я совершил много эгоистичных поступков, защищая себя и то, что казалось мне важным. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что выбрал неправильный путь.

— Вроде того, как ты нанял пиратов уничтожить дело Андре?

Учёный, невесело усмехнулся:

Да, и это тоже… Среди прочего. — Он взял руку девушки и стал вертеть её кисть из стороны в сторону, глядя, как солнечные блики играют на аквамарине в кольце. — Ты не любишь Андре.

— Нет, люблю! — разгневанно ответила колдунья.

— Не любишь. Ты одержима им, Ванесса. Его внешностью, его благородством, его чудесной семьёй, которой у тебя никогда не было, тем, что он принимает тебя и поддерживает. Тебе нужен не он, а то, что у него есть. Это не любовь.

— Ты ошибаешься, — покачала головой девушка.

— Я знаю, что он тебе небезразличен. В этом у меня сомнений нет. Но когда любишь по-настоящему, счастье любимого становится важнее собственных желаний.

На этот раз пришла очередь Ванессы выдёргивать свою руку.

— Я изменилась с тех пор, как ты прочёл мои мысли на острове. Там, в архиве, я могла завладеть Жезлом Рабдоса, но не стала рисковать. Тогда мне не хотелось могущества, я хотела только одного: снова увидеть Андре. Я знаю, что не смогу жить без него, без его прикосновений, без этого смешного удивлённого взгляда, которым он смотрит только на меня.

— Это небольшие, но верные шаги на пути к истинной преданности. Но если ты хочешь настоящей любви, моя дорогая, настоящей любви, которая длится вечно, придётся стать уязвимой, потерять контроль. Любить — Значит дать кому-то силу причинить тебе боль. — Уир заглянул ей в глаза: — Ты должна рассказать ему, кто ты, пока не стало слишком поздно.

В голове девушки крутился ночной разговор с возлюбленным. Он сказал, что брак невозможен без абсолютного доверия. Андре ей не доверял, но могла ли она сама полностью довериться ему? Неужели нельзя любить, не отдавая в чужие руки полную власть над собой? Это казалось страшным и нелепым. Ванесса не раз видела, к чему приводят отношения, часто любовь сменялась жестокостью. В её понимании слепое доверие другому человеку, даже такому идеальному, как Андре, было проявлением слабости.