Они продолжали шутить еще минут двадцать. Стартовые огни бросали зеленоватые отблески на их лица и тела. Только таможенник шел молча, наблюдая за ними, безучастный ко всему, потому что он пытался вспомнить ее лицо, ее слова, ее тело. Но она вновь ускользала, оставляя после себя пустоту.

* * *

Когда они вышли на открытую платформу станции Туле, с востока подул теплый ветер. Облака разошлись, показалась луна. Гравий и гранит серебрились неровными краями. Позади остался красный городской смог.

Впереди, разрывая ночь, возвышался черный Морг.

Они спустились по ступеням и пошли по мертвому каменному парку. Во мраке сад из воды и камня выглядел сверхъестественно. Здесь ничего не росло.

В темноте угадывалась металлическая дверь без наружного освещения.

– Как же мы войдем? – спросил таможенник, когда они приблизились к ней.

Ридра сняла с шеи капитанский жетон и приложила его к небольшому диску на двери. Что‑то загудело, вспыхнул свет, и дверь открылась. Ридра шагнула внутрь, остальные – за ней.

Калли задрал голову и посмотрел на металлические своды.

– Знаете, здесь заморожено столько транспортного мяса, что его хватит, чтобы обследовать сотню звезд с их планетами!

– И таможенников тоже, – добавил чиновник.

– Разве кто‑нибудь будет звать таможенника, решившего отдохнуть? – спросил Рон с искренним удивлением.

– Не представляю, для чего, – заметил Калли.

– А все же иногда это случается, – сухо ответил таможенник.

– Гораздо реже, чем с транспортниками, – сказала Ридра. – Дело в том, что работа таможенника – это наука, а работа транспортника, маневрирующего в гиперстасисе на разных уровнях, – это искусство. Через сотню лет, возможно, и она станет наукой. Прекрасно. Но сегодня человек, познавший тайны этого искусства, встречается все же реже человека, изучившего правила науки. К тому же здесь примешиваются и традиции. Транспортники привыкли к работе с мертвыми или ожившими. А для таможенников это трудно... Так, здесь самоубийцы.

Они миновали главный вестибюль и прошли по коридору в хранилище.

Поднялись на платформу в неравномерно освещенной комнате, стены которой уходили вверх на сотню ярдов. Там были стеклянные ящики‑гробы. За затянутыми изморозью стеклами виднелись темные фигуры.

– Что мне непонятно во всем этом, – благоговейно прошептал таможенник, – так это возвращение. Разве любой умерший может соединиться со своим телом вновь? Вы правы, Капитан Вонг, для таможенника непривычно говорить о таких... вещах.

– Любой самоубийца, который лишается тела через обычные каналы Морга, может быть возвращен к жизни. Но случайная смерть, когда Морг не может восстановить тело, или смерть от старости, которая ждет каждого из нас лет в сто пятьдесят, это смерть окончательная. Но и в этом случае, если вы проходите по обычным каналам, запись матрицы вашего мозга сохраняется, а ваши мыслительные способности могут быть восстановлены, когда потребуется, хотя сознание исчезнет.

Возле них, подобно глыбе розового кварца, сверкал двенадцатифутовый кристалл регистратора.

– Рон, – позвала Ридра. – Нет, Рон и Калли.

Навигаторы подошли и замерли в недоумении.

– Вы, очевидно, знаете какого‑нибудь Первого, который умер сравнительно недавно, и вы думаете, что мы можем...

Ридра покачала головой. Она провела рукой по блестящей грани регистратора. На вогнутом экране в основании замигали слова. Она остановила их пальцем: «Навигатор‑Два.