Ридра кивнула.

– Дефлекторы гироскопических стабилизаторов для обычных маневров... – он открыл другую крышку и извлек еще одну плату. – Вот.

Ридра провела ногтем по разлому второй платы.

– Кто‑то на корабле сломал их, – сказала она. – Возьмите их в мастерскую. Скажи Лиззи, чтобы она их склеила и принесла мне. Я поставлю их на место, а потом верну ее шарики.

Глава 2

Падение жемчуга в густое масло. Желтый блеск медленно переходит в янтарный, затем в красный и, наконец, затихает. Таков полет в пространстве гиперстасиса.

На панели компьютера Ридра раскладывала карточки. Словарь ее почти удвоился с начала путешествия. Частью сознания она испытывала удовлетворение, как после хорошего обеда. Слова, и их неуловимое смысл, на ее языке, в кончиках пальцев становились податливыми, открывая свое значение все больше и больше.

Но здесь был предатель. Вопрос – вакуум без малейших зацепок, чтобы ответить – кто или что, и зачем? – создавал опустошение в другой части ее сознания, мучительное до изнеможения. Кто‑то сознательно сломал эти пластины. Это подтвердила и Лиззи. Как назвать это? Имена всех членов экипажа – и рядом с каждым вопросительный знак.

Падение драгоценного камня в груду драгоценностей. Таков выход из гиперстасиса в районе Союза Военных Дворов в Армседже.

* * *

Она сняла с коммуникационного щита чувственный шлем.

– Вы будете переводить для меня?

Глазок индикатора мигнул в знак согласия. Каждый из разобщенных воспринимал все детали гравитационных и электромагнитных течений стасиса при помощи своих органов чувств, каждый в своей сфере. Этих деталей были мириады, и пилот вел корабль по этим течениям, как парусники гонимые ветром по жидким океанам. Шлем давал возможность обозревать общую картину, конечно, не доводя наблюдателя до повреждения рассудка.

Она надела шлем, прикрыв им глаза, нос и уши.

Покачиваясь в петлях голубого и выжатого индиго, дрейфовали комплексы станций и планетоидов, составляющих Военные Дворы. Музыкальные ноты прерывалась разрывами стасисного грома в наушниках. Обонятельные эммитеры доносили смесь запахов парфюмерии и горячего масла, смешивающихся с запахом подгорелой корки. Чувства Ридры наполнились, она была оторвана от действительности кабины и брошена в пучину чувственных абстракций.

Потребовалось не менее минуты, чтобы сосредоточиться для их осмысления.

– Все в порядке. На что я смотрю?

– Огоньки – это планетоиды и кольцевые станции, составляющие Военные Дворы, – объяснил ей Глаз. – Голубоватый цвет слева – сеть радаров, которая простирается до сорок второго звездного центра. Те красные вспышки справа, вверху – отражение Беллатрикса от полузеркального солнечного диска, вращающегося на четыре градуса вне вашего поля зрения.

– А что это за низкий гул? – спросила Ридра.

– Корабельные двигатели, – объяснил Ухо. – Не обращайте внимания. Я заблокирую его, если хотите.

Ридра кивнула и гул затих.

– Это щелканье... – начал Ухо.

– ...азбука Морзе, – заключила Ридра. – Это я узнала. По‑видимому, устанавливают контакт два радиолюбителя?

– Правильно, – подтвердил Ухо.

– А что это воняет?

– Это полный запах гравитационного поля Беллатрикса. Вы не можете пользоваться стереочувственным обонянием, но вот горелая лимонная корочка – это мощный завод, расположенный в зеленом зареве впереди справа от вас.

– Куда мы причалим?

– В звук ми‑минорного аккорда.

– В горячее масло, запах которого пузырится слева от вас.