– Почему эти звуки должны что‑нибудь обозначать?

– Вы задаете вопрос, на который я не могу ответить, потому что вы не знаете значения этих слов!

– Нет, – недовольство исказило его голос. – Нет. Существует ответ. Слова ответа должны быть простыми – вот и все.

– Батчер, существуют определенные понятия, обозначаемые словами. Если вы не знаете слова, вы не сможете уразуметь понятия. А если у вас нет понимания, то нет и ответа.

– Слово «вы» трижды, так? Все еще ничего неясного, значит «вы» не имеет значения.

Она вздохнула.

– Это потому, что я использовала это слово фактически, по обычаю, без опоры на его реальный смысл – просто как речевой оборот. Послушайте, я задала вам вопрос, на который вы не смогли ответить.

Батчер нахмурился.

– Понимаете, вы можете уловить смысл этих слов, вдумываясь в то, что я говорю. Лучший способ изучить язык – слушать его. Так слушайте. Когда вы, – она указала на него, – говорите мне, – она указала на себя. «Знать, какие корабли должны быть уничтожены, и они уничтожены. Теперь идти вниз по Языку Дракона», вы дважды ударили кулаком, – она коснулась его левой руки, – себя в грудь, – она поднесла его кулак к груди. – Кулак пытался сказать что‑то... А если бы вы использовали слово «я», вам не нужно было бы ударять себя в грудь. Вы хотели сказать вот что: «Вы знали, какие корабли нужно уничтожить, и я их уничтожил. Вы хотите идти вниз по Языку Дракона, и я поведу “Тарик” вниз по Языку Дракона».

Батчер снова нахмурился.

– Да, кулак что‑то говорит.

– Разве вы не видите, что иногда вы хотите что‑то сказать, но не имеете слова, обозначающего вашу идею? Вначале было слово. Пока что‑то не названо, оно не существует. Но это существование необходимо мозгу, иначе вы не били бы себя в грудь или кулаком в ладонь. Мозг жаждет этого слова. И позвольте мне научить вас.

Он нахмурился еще сильнее.

Теперь туман между ними рассеялся. В сверкающей звездами тьме двигалось что‑то призрачное и мерцающее. Чувственный приемник, к которому подошли Ридра и Батчер, преобразовывал полученный сигнал в зрительные образы.

– Вот, – сказал Батчер. – Чужой корабль.

– Он с Кайрибии‑4, – сказала Ридра, – они дружественны Союзу.

Батчер удивился, что Ридра с первого взгляда узнала корабль.

– Очень странный звездолет.

– Забавно выглядит, верно?

– Джебел не знает, откуда он, – Батчер покачал головой.

– Я их не видела с детства. Мы доставляли делегатов с Кайрибии в Суд Внешних Миров. Моя мать была там переводчицей, – она оперлась на перила и посмотрела на корабль. – И не подумаешь, что такое неуклюжее сооружение может совершать полеты в гиперстасисе. Но они летают, и еще как.

– У них есть это слово – «я»?

– Фактически, у них три формы этого слова: я‑ниже‑температуры‑шесть‑градусов‑по‑стоградусной‑шкале, я‑между‑шестью‑и‑девяносто‑тремя‑градусами, и я‑выше‑девяносто‑трех‑градусов.

Батчер выглядел удивленным.

– Это связано с их процессом воспроизводства, – объяснила Ридра. Когда температура ниже шести градусов, они стерильны. Совокупляться они могут при температуре между шестью и девяносто тремя градусами, но зачать могут только при температуре выше девяносто трех градусов.

Кайрибийский корабль еле заметно для глаз перемещался по экрану.

– Может быть, вам будет понятнее, если я скажу вам вот что: в галактиках известно девять разумных рас. Все они распространены так же широко, как и мы, все – технически развиты, у всех сложная экономика.