– Почему?

– Потому что совместимые факторы коммуникации очень слабы. Возьмите этих кайрибинцев, у которых достаточно знаний, чтобы их яйцеобразные корабли несли их от звезды к звезде. У них нет слов «дом», «жилье», «жилище». Возьмем предложение: «Мы должны защищать свои семьи и дома».

Когда готовили договор между нами и Кайрибией в Суде Внешних Миров, я помню, что понадобилось сорок пять минут, чтобы сказать эту фразу по кайрибийски. Вся их культура основана на смене температур. Наше счастье, что они знали, что такое семья: кроме людей, они – единственные, кто имеет семьи. Но, что касается «дома», то наши переводчики кончили следующим описанием: «...Помещение, которое создает температурное различие с внешним окружением на такое количество градусов, которое делает возможным существование организма с температурой тела в девяносто восемь и шесть десятых градуса; это же помещение способно понизить температуру в жаркий сезон и повысить ее в холодный; это помещение, где имеются условия для сохранения от порчи органических веществ, используемых в пищу, а также для нагрева их до температуры кипящей воды, чтобы сделать их вкус более соответствующим для обитающих в этом помещении, которые, благодаря смене миллионов жарких и холодных сезонов, приспособились к резким изменениям температуры...» и так далее. В конце концов нам удалось дать им некоторое представление об идее «дома» и о том, почему его надо защищать. Когда им объяснили принципиальное устройство кондиционеров и центрального отопления, дело пошло лучше... И я вспоминаю еще один случай... В Суде Внешних Миров была огромная фабрика по переработке солнечной энергии. Один кайрибианец может пройти по этой фабрике и затем описать ее другому, который никогда не видел ее, таким образом, чтобы второй сумел создать ее точную копию, включая даже цвет стен, – так и вышло, потому что они решили, что мы изобрели нечто стоящее, и хотели сами попробовать. И в этом описании была указана каждая деталь, все ее размеры. И все это было описано в девяти словах. В девяти маленьких словах.

Батчер покачал головой.

– Нет. Устройство для консервации солнечной энергии слишком сложно. Эти руки разбирали одно не так давно. Очень большое. Нет...

– Да, Батчер, девять слов. По‑английски это потребовало бы нескольких томов, полных описаний, чертежей и схем. Они же использовали для этого девять слов.

– Невозможно.

– Тем не менее, это так, – она указала на кайрибийский корабль. – Вот он летит, – она следила, как напряженно работает его мысль. – Правильные слова, – продолжила Ридра, – экономят время и облегчают дело.

Немного погодя он спросил:

– Что такое «я»?

Она улыбнулась.

– Прежде всего, это очень важно. Гораздо важнее, чем что‑либо другое. Мозг действует, пока «я» остается живым. Потому что мозг есть часть «я». Книга есть, корабль есть, Джебел есть, Вселенная есть, но, как вы могли заметить, я – есть.

Батчер кивнул.

– Да. Но я есть что?

Над экраном, закрывая звезды и кайрибийский корабль, сгустился корабль.

– На это вопрос можете ответить только вы.

– «Вы», должно быть, тоже очень важно, – пробормотал Батчер, – потому что мозг заметил, что вы – есть.

– Прекрасно!

Неожиданно он коснулся рукой ее щеки.