– Хорошо, – кивнул Киношита. – Я вас понял.

– Тогда за работу.

Лазером Найтхаук выжег во льду восемь могил. Потом он и Киношита побросали в могилы тела и засыпали их кристаллами. А чтобы никто не нашел могилы, Найтхаук порушил все кристаллические колонны и наросты в радиусе мили.

И улетел с Болингброка VI в надежде, что более никто не нарушит спокойствие его жизни, к которому он так стремился.

Глава 12

С момента отлета с Болингброка Найтхаук пребывал в мрачном настроении, и Киношита старался ничем не докучать ему.

Они пролетели мимо нескольких обитаемых планет. Всякий раз у Найтхаука находилась причина, препятствующая посадке, и они улетали все дальше и дальше от наиболее населенных секторов Внутреннего Пограничья.

Наконец, Киношита не выдержал: молчание Найтхаука его достало.

– Вы когда‑нибудь начнете говорить? – спросил он, развернувшись лицом к Найтхауку, который как статуя застыл в кресле капитана.

– Я с тобой разговариваю.

– Вы знаете, о чем я.

– Мне нечего сказать. – Найтхаук не отрывал глаз от обзорного экрана.

– Мы уже девять дней, как взлетели с Болингброка, и за это время вы не произнесли и десяти слов, – с горечью пожаловался Киношита. – Я просто сойду с ума.

– Если тебе здесь плохо, я высажу тебя на любой планете, – ответил Найтхаук.

– Я не хочу высаживаться! – воскликнул Киношита. – Просто я должен слышать человеческий голос!

– Вот ты его и услышал. Доволен?

– Да что с вами происходит, Джефферсон? Трупы мы похоронили на Болингброке. При нашей жизни их точно не найдут, может, не найдут вовсе. Никто за вами не гонится. Здоровье к вам вернулось. Чего вы так злитесь?

Найтхаук соизволил повернуться к нему.

– Я думал, причина очевидна.

– Для меня – нет.

– Подумай сам. Меня заморозили сто двенадцать лет назад. Я превратился в чудовище, последние десять лет каждый день был для меня пыткой. Проснулся я во вселенной, где все изменилось, где все люди, которых я знал, давным‑давно умерли. Ничего, сказал я себе, один плюс у меня все‑таки есть: не будет проблем, с которыми сталкиваются люди моей профессии, выходя на пенсию. Старики не будут пытаться свести со мной счеты, молодые – доказывать, что с ними уже надо считаться. Я надеялся, что все они умерли и остаток лет мне удастся прожить в мире и покое.

Он помолчал. Горечь не только слышалась в голосе, но и отражалась на лице.

– А что я получил? Мало того, что проблемы остались, так я еще не знаю людей, которые хотят меня убить, даже не знаю, чем я им насолил.

– Нам пришлось создать клонов, чтобы заплатить за ваше содержание в криогенной камере. Это вам известно.

– Черт побери, Ито… я мог не идти в этот морозильник! Умереть я не боялся. Сто двенадцать лет назад я бы почитал смерть за счастье. Я согласился на Глубокий сон, лишь взвесив все за и против, согласился только потому, что после излечения надеялся на тихую спокойную старость. Если б я знал, что за мной будут гоняться люди, которых я ни разу не видел… – Он пожал плечами. – Думаю, я потерпел бы боль еще один месяц, чтобы умереть сто двенадцать лет назад.

– Не надо так говорить, – покачал головой Киношита. – Если б вы тогда умерли, сейчас в мире было бы куда больше зла.

Найтхаук изумленно воззрился на него:

– О чем ты?

– Ваши клоны сделали то, что от них требовалось, ради чего их создавали, – ответил Киношита. – Они прибыли в Пограничье и уничтожили плохишей.