"Горас Гунтер

"P. S. В улице Гай есть оружейная лавка; после вечерней зари вам не продадут в ней пороху.... понимаете меня?

"P. S. S. Советую вам, пока не увидитесь со мной, не заказывать на завтрашний день завтрака. Это избавит вас от лишних расходов."

- Отчаянный разбойник! Я знал, что это будет! воскликнул испуганный Трот.- Я всегда говорил моему батюшке, что лишь только он отправит меня в эту экспедицию, а Гунтер станет преследовать меня как странствующий жид. Плохо дело жениться по приказанию и без согласия невесты! Что подумает обо мне Эмми, если явлюсь перед ней, едва переводя дух, убегая от этой адской саламандры! Что я стану делать теперь! Что могу я сделать! возвратиться в Лондон значит навсегда потерять свою репутацию - лишиться невесты и, что еще более, лишиться капитала. Если поехать к Броуну в дилижансе, то вслед за мной явится и Гунтер на почтовых; если отправиться на это место, на это Стиффонс-Акр (вторичный трепет), значит заранее считать себя убитым... Я видел своими глазами, как этот человек, стреляя в цель, из шести выстрелов пять раз сряду попадал во вторую петлю жилета, надетого на чучелу, и если не туда, то непременно в голову.- И с этим утешительным воспоминанием мистер Александер Трот снова воскликнул;- что я стану делать!

Продолжительны и грустны были размышления его в то время, как он, закрыв руками лицо свое, придумывал, какое бы предпринять ему лучше средство. Умственная подорожная его приказывала в Лондон. Но при этом он вспомнил о гневе своего родителя и о потере приданого, которым старик Броун обещал наполнить сундуки сына старика Трота. Вслед за тем на той же подорожной ясно отличались слова: "в муж Броуна"; но вызов Гораса Гунтера звучал в ушах его, и кровавые слова: "Стиффонс-Акр", вертелись перед его глазами. Наконец в голове мистера Александера Трота созрел следующий план.

Первым и самым главным делом он поставил отправить в гостинницу "Синий Лев и Согреватель Желудка" лакея с приличной запиской к мистеру Герасу Гунтеру, в которой уведомлял, что жаждет уничтожения своего врага и поставит себе за особенное удовольствие непременно убить его завтра поутру. Потом он написал другое письмо и потребовал другого лакея: в гостиннице их была пара. В дверях его нумера послышался легкий стук.

- Войдите, оказал мистер Трот.

И вслед за этими словами мужчина с огромной рыжей головой и одним глазом в этой голове втащил в комнату туловище и ноги, которым принадлежала рыжая голова, и меховую шапку, принадлежавшую рыжей голове.

- Ты здесь, кажется, верхний лакеи? спросил мистер Трот.

- Да, верхний, отвечал голос из кипорного футляра с перламутровыми пуговками:- то есть, я над-лакей, или лакей, который принадлежит всему заведению; а другой лакей нанимается уже мною и бегает отсюда по равным поручениям; я зову его под-лакеем или пол-лакеем.

- Ты верно из Лондона? спросил мистер Трот.

- Из извощиков, был лаконический ответ.

- Почему же ты теперь лакеем? сказал мистер Трот.

- Соскучился - женился.

- Знаешь ли ты дом здешнего судьи? спросил Трот.

- Как не знать! отвечал над-лакей, бросая значительный взгляд кривым своим глазом, как будто он имел довольно важную причину помнить этот дом.

- Как ты думаешь, можешь ли ты доставать туда вот это письмо?

- Ничего нет легче.

- Но это письмо, сказал Трот, судорожно протягивая безобразную записку в одной руке и пять шиллингов в другой: - это письмо безъименное.