- Послушайте, Овертон, нетерпеливо отвечала лэди:- в этом деле я требую вашей помощи, и должна иметь ее. При жизни того бедняжки, мистера Корнберри, которому.... которому....

- Которому предстояло жениться на вас, но который не женился, потому что вздумал сначала умереть, и который оставил вам все свое состояние, не обремененное его присутствием, подсказал судья саркастическим шопотом.

- Правда ваша, отвечала мисс Джулия, слегка покраснев: - но заметьте, что при жизни мистера Корнберри состояние его было обременено вашим управлением; я до сих пор удивляюсь, каким образом чахотка поразила самого господина, а не его состояние. Вы помогли себе тогда, - скажите мне теперь.

Мистер Джозеф Овертон был человек опытный и кроме того хороший адвокат; а в то время, как некоторые неясные воспоминания о двух-трех тысячах фунтов, присвоенных по ошибке, пробежали в его голове, он пробормотал что-то невнятное, кротко улыбнулся и несколько секунд соблюдал глубокое молчание.

- Что же вы хотите делать? спросил он наконец.

- Сейчас я вам скажу, отвечала мисс Джулия. - Я скажу вам в трех словах. Безценный мой лорд Питар...

- Он-то и есть молодой джентльмен? прервал судья.

- От-то и есть молодой нобльмэн, отвечала лэди, делая ударение на последнее слово. - Безценный лорд Питар чрезвычайно боится гнева своего семейства; поэтому мы сочли за лучшее обвенчаться тайком. Чтобы отклонить подозрение, он выехал из Лондона с любезным своим тигром, под предлогом навестить друга своего достопочтеннейшего Августа Флэйра, поместье которого, как сам известно, находится в сорока милях отсюда. Мы условилась так, что я выеду из Лондона в дилижансе, а он, оставит за собою тигра и свой экипаж, явится сюда сегодня после обеда.

- И прекрасно! заметил Джозеф Овертон: - здесь он возьмет почтовых лошадей, и вы уже вместе отправитесь в Гритна-Грин. Мне кажется, что для него вовсе не требуется присутствия третьяго лица?

- Напротив, того, отвечала мисс Джулия: - мы имеем весьма основательные причины предполагать - надобно вам сказать, что друзья лорда Питара не считают его за человека благоразумного или дальновидного, и успели открыть его привязанность ко мне - мы предполагаем, что едва только заметят его отсутствие, как тотчас же пошлют за ним погоню по всевозможным направлениям. Чтоб избегнуть этой погони и скрыть наши следы, я желаю распространить слух в здешнем доме, что безценный мой лорд Питар немного помешан, хотя на самом деле в нем нет и искры помешательства, и что я, вовсе неизвестная ему, ожидаю его приезда, чтобы отвезти его в безопасный приют - положим, хоть в Бервик. Если я стану немного скрытничать, то пожалуй можно еще там устроить, что меня сочтут за его мать.

При этих словах в голове мирного судьи мелькнула мысль, что мисс Джулия, не скрытничая, легко может прослыть за мать воображаемого помешанного, так как на вид ей было вдвое больше лет против нареченного супруга, впрочем, мирный судья не сказал ни слова, - и лэди продолжала:

- Все эти распоряжения известны лорду Питару, и мне хочется только одного, - именно: вашего участия в этом деле, с помощью которого обман наш не внушит ни малейшего подозрения; и кроме того вы можете уверить всех в этом доме, что я беру на свое попечение молодого нобльмена. Наконец я желаю еще, чтобы вы переговорили с ним и уведомили его, что все идет превосходно; самой мне невозможно увидеться с ним прежде, чем мы сядем в почтовую карету, потому что это повредило бы нашему плану.

- Да разве он уже приехал? спросил Овертон.

- Не знаю, отвечала лэди.

- Каким же образов я узнаю о его приезде? спросил судья.

- Вероятно, он не скажет в буфете своего настоящего имени?

- Я просила его, чтобы из тотчас же по приезде написал к вам записку, отвечала мисс Маннерс.