|
– Не было… Виллетард вспомнил, с каким особым старанием этот мошенник, кем бы он ни оказался на самом деле, настаивал на сохранении в тайне его предполагаемой личности. Он обуздал свой гнев из за настоятельной необходимости сейчас же все обдумать. Он стоял, обхватив голову руками, и бормотал: – Бонапарт всегда считал Лальманта идиотом. Боже мой! Тут дело до судей не дойдет. Этот человек был здесь все эти месяцы! Ему открыты все тайны миссии. Он мог произвести чудовищные опустошения. Становится понятным конец Рокко Терци и Сартони. Бог знает, кого он еще может выдать. Он взглянул на нее свирепыми, налившимися кровью глазами. – Я удивляюсь, что он пощадил вас! Затем у него возникло внезапное подозрение, вновь возбудившее его ярость, и он еще раз угрожающе двинулся на нее. Он грубо схватил ее за плечо. – Видит бог, вы расскажете, почему он вас пожалел! Не были ли вы каким то образом заодно с ним, маленькая распутница? Отвечайте! Вы брали плату с обеих сторон, как всякий треклятый шпион? Он оттолкнул ее от себя. – Ба! Не имеет смысла сворачивать вам шею. У меня же есть другое дело – этот приказ об освобождении. Проклятье! Что я скажу Маленькому Капралу? Он разорвет меня за это, если… О! Ей богу, я поставлю этого мошенника перед командой для расстрела чего бы это ни стоило! Забыв о ней, он бросился из комнаты. Она слышала как он в бешенстве орал на лестнице, вызывая Жакоба. Затем он влетел обратно, яростно сверкая глазами, оставив дверь распахнутой, и отмахнулся от нее. – Убирайтесь! Вон! Я занят! Она не стала дожидаться повторного предложения. Не только потому, что испугалась его. Она больше испугалась другого. Его угроза поставить к стенке лже Лебеля заставила виконтессу понять, что нечаянно она выдала Марка Антуана и что она подвергает его огромной опасности. Она убежала кляня себя за глупость столь неосторожного разговора. Уже самое первое восклицание Виллетарда должно было насторожить ее. Она пересекла Корте дель Кавалло почти бегом. Ее не тревожило, кем мог быть на самом деле Марк Антуан; она не думала о долге перед той стороной, которой она служила. Ее занимало лишь то, что она навлекла на него огромную опасность. В ее голове громовым раскатом раздавались слова Виллетарда: «Я удивляюсь, что он пощадил вас. Видит бог, вы расскажете мне, почему он вас пожалел!» Этот же вопрос она теперь задавала себе. Будучи тем, кем он на самом деле был, Марк должен был знать, кем была она. Тогда почему он не выдал ее государственным инквизиторам? Его жалость по отношению к ней не явилась единственной причиной того, что теперь она должна была сделать все возможное, чтобы предупредить и спасти его, несмотря на грозящие ей самой последствия, – в конце концов, это стало лишь дополнительным стимулом к тому единственному, что, в любом случае, должно было соответствовать зову ее сердца… Когда одиннадцать часов пробило на Мадонна дель Орто и прозвенело над Венецией с других колоколен, она стояла в нерешительности на набережной, где ее ждала гондола. Где он был? Как ей разыскать его? Из бурной сцены у Виллетарда ей вспомнились слова поверенного в делах о том, что во время своего исчезновения Мелвил был в доме Пиццамано. Если это было правдой, то, даже если его там сейчас нет, Пиццамано будут знать, где его можно найти. Именно в ту минуту, когда она сошла в гондолу и приказала своему гондольеру везти ее к Сан Даниэле, Марк Антуан высаживался вместе с Доменико на ступенях дома Пиццамано. Он не терял времени, едва приказ об освобождении оказался в его руках, потому что понимал опасность задержки. |
