|
Но на Марка Антуана это не произвело впечатления. – Болван есть болван, командует он Итальянской Армией или сжигает уголь в арденнских лесах. Генерал Бонапарт проявил себя великим полководцем; величайшим полководцем Европы на сей день… – Ваша похвала ободрит его. – Надеюсь. Но меня не ободряет ваш сарказм и мне не нравится, когда меня перебивают. Генерал Бонапарт может быть гением в военных делах, но это – не военное дело. Это – дело политическое! Исключительно политическое! Политически арест капитана Пиццамано – грубый просчет первой величины. Когда я делал его героем, у меня не было планов сделать его к тому же и мучеником. Это не только не является необходимым, но даже может оказаться опасным. Это может вызвать здесь большие волнения. – Кого это волнует? – спросил Виллетард. – Каждого, у кого сохранились рудименты рассудка. Мне выпало быть одним из них. И я подозреваю, что члены Директории встревожатся. Очень сильно встревожатся. Глупо вызывать волнения, которых можно избежать. Поэтому, Виллетард, вы должны будете немедленно издать приказ об освобождении капитана Пиццамано. – Освободить капитана Пиццамано! – Виллетард был в шоке. – Освободить убийцу французов? Марк Антуан подчеркнуто пренебрежительно махнул рукой. – Вы можете оставить этот жаргон для официальных речей. Между мною и вами это не произведет впечатления. Я требую немедленного и безусловного освобождения этого человека. – Вы требуете его освобождения? А Бонапарт требует его ареста! Вот занятный конфликт великих сил. Вы бросите вызов Маленькому Капралу? – Как уполномоченный представитель Директории, а целях осуществления мер, которые от меня, я уверен, потребует Директория, я брошу вызов самому дьяволу, Виллетард, и не побоюсь этого. Поверенный в делах уставился на него еще более тяжелым взглядом, чем прежде. Наконец, он пожал плечами и издал некое фырканье. – В таком случае, клянусь честью, вам лучше самому издать такой приказ. – Я бы уже так и сделал, если бы мою подпись признавало венецианское правительство. К несчастью, я аккредитован только здесь, в миссии. Мы теряем время впустую, Виллетард. – Мы будем терять его до тех пор, пока вы будете требовать чего либо столь же нелепого. Я не посмею отдать такой приказ. Я буду отвечать за это перед Бонапартом. – Если вы не издадите его, вам придется отвечать перед Директорами за неповиновение их уполномоченному, а для вас это может оказаться даже более серьезным. Они смотрели друг на друга: Марк Антуан – с налетом легкого развлечения, Виллетард – с мрачностью человека, оказавшегося в безвыходном положении. Жакоб из под бровей с интересом наблюдал эту дуэль силы воли, стараясь не выдать своего присутствия. Наконец, поверенный в делах оттолкнул стул и поднялся. – Это бесполезно. Я не сделаю этого. Говорю вам, я не смею. Бонапарт способен укоротить меня на голову. – Что? Даже если это делается по моему приказу? С учетом моих полномочий? Вы спятили? – Спасут ли меня ваша власть и ваши полномочия от Бонапарта? – Вы постоянно будете тыкать своего Бонапарта мне в зубы? – Марк Антуан тоже вскочил в нетерпении и гневе. – Вы признаете за мной голос французского правительства или нет? Перепуганный, Виллетард был в отчаянии. Он сжал кулаки, стиснул зубы и, наконец, отступил. – Прикажите мне в письменной форме, – потребовал он. – В письменной форме? Почему бы нет? Гражданин Жакоб, будьте добры написать для меня. И он продиктовал: «От имени Директории Французской Республики я приказываю Шарлю Виллетарду, поверенному в делах Франции в Венеции, сейчас же издать приказ Дожу и Сенату Самой Светлой Республики о немедленном и безусловном освобождении капитана Пиццамано, в настоящее время содержащегося в крепости Сен Мишель на острове Мурано». |
