– Справедливая цена, – кивнул Трехпалый, снова щелкнув костяшками. Он посмотрел на результат. – Тридцать одна пакта золотом. Дороговато ты нам обошелся, Носач!

– Э, так не пойдет! – запротестовал Блейд. – За Храпуна, покойника, восемь золотых, а за челюсть Грудастой – пять? Я же ее только погладил!

– Хочешь, чтоб мы повысили цену за Храпуна? – ухмыльнулся Трехпалый.

– Нет! Надо снизить за Грудастую!

Рыжий шевельнулся на своем табурете.

– Что заплачено – то заплачено, – сказал он. – Грудастая была в своем праве. Мы нарушили старый обычай.

– Какой же?

– Не брать двуруких на свои корабли. – Капитан вздохнул. – Есть, правда, обычай еще древнее… Если кто на море попал в беду, его не бросают.

Блейд опустил голову. Эти странные существа, мохнатые и четырехрукие океанские скитальцы, обладали своеобразным кодексом чести. Они явно не благоволили и не доверяли жителям суши, но сочли возможным вытащить его с Коривалла, где он постепенно сходил с ума… Они кормили и поили его; естественно, не бесплатно… Они, наконец, возвратили ему разум – тем самым благодетельным ударом колотушки. Конечно, это было сделано несколько грубовато, да и работу ему предоставили не из лучших, но моряки вообще нелегкий народ.

Он посмотрел прямо в черные непроницаемые глаза Трехпалого и медленно произнес:

– Значит, тридцать одна золотая пакта… Да… Desipere in loco…

– Что? – переспросил помощник.

– Безумствуй там, где уместно, – перевел Блейд.

– О! Твой народ очень мудр!

Блейд не стал оспаривать этот несколько поспешный вывод, а лишь кивнул головой и спросил:

– Ну? И что вы предлагаете?

Трехпалый выложил на стол все четыре ладони и забарабанил семнадцатью пальцами.

– Сам понимаешь, какой урон корабельной казне… – наконец заявил он. – Если, скажем, тебя продать на Восточном Архипелаге… пакт десять, может и выручим…

– Треть! – буркнул Зубастый. – Не его одного надо продать.

– Пожалуй, – согласился старшина марсовых. – Понимаешь, – он повернулся к Блейду, – мы иногда продаем своих. Лучше пожертвовать десятком сопляков, чем всем год или два сидеть на берегу, если не хватает монет на новое судно. В особых случаях продаем за провинности, – Трехпалый прекратил барабанную дробь и вдруг остро взглянул на Блейда. – А тут особый случай.

Э, да он же копает под меня, сообразил разведчик. Что‑то есть у этого хитреца за пазухой… и сейчас он вывалит это на стол! Неужели кух‑шинчик Крепыша?

Точно, это был тот самый кувшинчик, на дне которого еще плескались остатки спиртного. Трехпалый достал его из навесного шкафа и торжественно водрузил на столешницу, посреди кучи фишек для ба‑тенга.

– Вот, – он постучал по высокому глиняному горлышку, – отличное пойло с Южных островов. Нашли рядом с телом Храпуна. И от тебя. Носач, пахло этой спотыкаловкой за десять локтей. – Трехпалый задумчиво оглядел Блейда. – Когда тебя привезли с острова, ты был совершенно голым. Я думаю, ты не прятал этот кувшин у себя в заднице?

– Кто? – зловеще и спокойно произнес капитан. – Кто дал?..

Блейд плотно сомкнул губы. Может, свалить все на покойника Храпуна? Нет, не поверят… Он тоже не поверил бы. Шито белыми нитками.

– Экипажу запрещено хранить спотыкаловку, – пояснил Трехпалый. – Все корабельные запасы под замком и под надежной охраной.