-  Так сказали же…

    -  Если делать все, что скажут, с утра до вечера спины не разогнешь!

    -  Ох, Жар, ремень по тебе плачет, - посетовала из-за двери Фесся. - Дождешься - попрошу Цыку его утешить! Рыска у нас малышка послушная, старательная, а ты ее чему учишь, а?

    Девочка зарделась: она уж и забыла, когда ее в последний раз хвалили, а тем более называли малышкой. На Фессю она теперь глядела со щенячьим обожанием.

    -  Чему-чему… Уму! - еще тише пробубнил мальчик, но под грозным взглядом вернувшейся служанки затолкал в рот остаток хлеба и начал складывать миски стопкой.

    В четыре руки мытье посуды пошло быстро и весело. Жар не умел ни долго злиться, ни молчать, ни, увы, работать. Поэтому всячески изгалялся, чтобы хоть как-то разнообразить эту скукоту: не отчищал горшок сплошняком, а ногтем выцарапывал на пригоревшей каше затейливые узоры, осторожно клал вымытую тарелку на воду в ведре для ополаскивания, сверху блюдце, на него ставил кружку и так далее, пока вся «баржа» с бульканьем не тонула, заливая пол водой. Фесся переступала через лужу и ругалась, но Рыска уже поняла, что злится она не всерьез, просто для порядку. Тем более что стопка вымытой посуды уверенно росла.

    А вот когда за дверью в хозяйскую половину послышались голоса, Жар сам бросил дурачиться.

    -  Муха с Коровой спорят, - прислушавшись, злорадно сообщил он.

    -  Что?!

    -  Ну, женка с женой, - пояснил мальчишка. - Сейчас еще орать начнут, покуда Сурка нет.

    -  А где он?

    -  Поля с батраками пошел глядеть, хорошо ли полило. Я еще с чердака видел, как они по междурядью пробирались.

    Ссорились хозяйки по сущей ерунде, из-за полотенца: то ли жена нарочно его выпачкала, то ли женка забыла положить на лавку чистое. Им вторили тонкие голоса детей, на которых попеременно цыкали обе спорщицы.

    -  У них вечно так. - Вид у Жара был довольнющий, он под это дело даже три тарелки вытер. - Как проснутся, тут же и сцепятся. Корова главнее, зато на Мухе весь дом держится, и обе терпеть друг дружку не могут.

    -  А Сурок?

    -  Как когда. Но чаще обеим крапивы дает.

    Дверь распахнулась. Дети быстро опустили глаза и принялись усердно скрести горшок, оставленный напоследок как самый гадкий. Женка постояла на пороге, отдышалась, заправила под платок выбившуюся волосину и принялась распоряжаться: ведро выплеснуть, пол вымыть, Фессе ставить сырники в печь, а Рыске сбегать в огород нарвать укропу.

    Во дворе было непривычно свежо и сыро, с крыши еще покапывало, но утоптанная дорожка к воротам уже покрылась светлыми пятнами. Час-другой - и все просохнет. Рыска вприпрыжку - засиделась на месте, аж под коленками ноет! - обежала дом. Укроп нарочно никто не сажал, он рос самосевом, выжелтив цветами весь огород. Девочке даже заходить туда не пришлось: открыла калитку, нацелилась на ближайший стебель - и внезапно уловила краем глаза какое-то движение.

    Пальцы сомкнулись мимо укропины.

    На стене, вжавшись в щель между бревнами, сидела крыса. То ли вылезла из отдушины погреться на солнышке, то ли, напротив, собиралась поискать поживы на чердаке. Грязно-рыжая тварь так ловко сливалась с бревнами, что, не шевельни она хвостом, Рыска б нипочем ее не заметила.

    Девочка попятилась. Горло словно стиснули изнутри, заперев крик в груди. Крыса не двигалась. Даже глядела как будто в другую сторону, - но Рыска знала, что тварь ее видит.