|
-- Скучная это материя для ребят. А ну-ка, пойдем искать птичьи гнезда. Не помню уже, в тот ли день или несколько позже, но только милорд, застав меня одного, высказался по этому поводу еще определеннее. -- Маккеллар, -- сказал он. -- Я теперь очень счастливый человек. -- Я тоже так полагаю, милорд, и меня это очень радует. -- У счастья есть свои обязательства, вы не считаете? -- сказал он в раздумье. -- Бесспорно, -- ответил я, -- как и у горя есть свои. И если мы живем не для того, чтобы делать лучшее, на что способны, то, по моему крайнему разумению, чем скорее мы уйдем, тем лучше будет для всех. -- Да, но будь вы на моем месте, неужели вы простили бы его? -- спросил милорд. Внезапность атаки несколько ошеломила меня. -- Это долг, который надо беспрекословно исполнять, -- сказал я. -- Бросьте! Без уверток! Скажите, сами вы простили бы этого человека? -- Нет! Да простит мне бог, нет! -- Вашу руку, мой друг! -- воскликнул милорд с явной радостью. -- Не подобает христианам радоваться подобным чувствам, -- сказал я. -- Надеюсь, мы порадуемся по другому, более приличному поводу. Говоря это, я улыбнулся, а милорд, громко смеясь, вышел из комнаты. Нет у меня слов, чтобы рассказать о том рабском обожании, которое питал милорд к ребенку. Это было поистине наваждение: дела, друзья и жена были равно позабыты или вспоминались только с трудом, как у человека, борющегося с опьянением. Всего яснее было это по отношению к жене. С тех пор как я знал Дэррисдиров, она всецело занимала его мысли и приковывала его глаза; теперь же ее словно не существовало. Я был свидетелем того, как, войдя в комнату, ни окидывал ее взором и потом проходил мимо, словно она была собакой у камина. Он хотел видеть только мальчика, и миледи прекрасно это сознавала. Случалось, милорд говорил с ней так грубо, что меня тянуло вмешаться; и всегда причина этому была одна: ему казалось, что она так или иначе обижает сына. Без сомнения, это было для нее своего рода возмездием. Без сомнения, роли теперь переменились, как это может случиться лишь по воле провидения. Столько лет она пренебрегала любыми проявлениями нежности и внимания, теперь пришел ее черед испытать пренебрежение; тем похвальнее то, что она выносила его с достоинством. Все это привело к странным последствиям: снова дом разделился на две партии, и на этот раз я был на стороне миледи. Не то чтобы любовь моя к милорду ослабела. Но, с одной стороны, теперь он меньше нуждался в моем обществе; с другой стороны, я не мог не сравнивать его отношения к мистеру Александеру и к мисс Кэтрин, к которой милорд был совершенно равнодушен. Наконец, я был уязвлен его переменой по отношению к жене, что, казалось мне, граничило с неверностью. К тому же я не мог не восхищаться выдержкой и мягкостью, которые она проявляла. Может быть, чувство ее к милорду, коренившееся с самого начала в жалости, было скорее материнским, чем супружеским; может быть, ей нравилось, что двое ее детей (если можно так выразиться) столь нежны друг к другу, тем более, что один из них так много и незаслуженно претерпел в прошлом. |
