- Теперь оно до меня не доберется, - рассуждает Дубина. - Эй, хозяйка, ты там, внутри?

- Да здесь я, здесь... - ворчу я. - Что, оно такое страшное?

Мы и сами не заметили, как стали называть мои адские воплощения в среднем роде. Демоны не имеют пола. Они - стихия. И только человек может навязать им пол, счесть их поведение нравственным или безнравственным, попытаться использовать их в рамках поставленной задачи...

- Я даже не понимаю, красивое ли оно! - громким голосом, точно разговаривая с глухим, орет Дубина. - Оно заставляет себя хотеть! Оно мешает мне думать! И быть осторожным тоже мешает!

- Я. Все. Слышу. Не. Горлань. - Мне тяжело произносить слова, вися на волосах. Раскрывающийся рот натягивает кожу. Больно.

- Чего оно хочет? - уже нормально спрашивает Геркулес.

- Как всегда. Съесть. Поглотить. Без остатка. Тебя. Раньше хотело. Сними меня с крюка. Положи в угол. Оно слабое. - Я стараюсь выговаривать четко и делать паузы между фразами.

И надо ж было Дубине попасться! Он действительно заходит со спины и начинает отвязывать мой скальп от крюка! Идиот!

Естественно, мои ноги обхватывают его за талию. Одно хорошее усилие - и он уже лежит на полу с остановившимся взглядом, не делая попыток сопротивляться. А я, прогнувшись назад, стягиваю веревку с локтей. Потом сидя на парализованном теле верхом, поворачиваюсь и с аппетитом разглядываю жилы, проступившие на шее и руках Дубины.

- Суккуб... - выдыхает он, с неимоверным усилием шевеля губами.

- Понял теперь, что шутки с демонами до добра не доводят, мальчик? - шепчу я и кладу голову ему на плечо. Горло человека подергивается.

Сейчас я получу то, чего мне хотелось весь день, весь этот утомительный, тяжкий день, пока я выползало из холодного, сухого, скудного мира моего в этот плодородный, теплый, сочный мир живого.

Тут моя собственная рука хватает меня за глотку и отшвыривает назад. Отшвыривает с такой силой, что я сваливаюсь с Дубины. Тот довольно быстро приходит в себя. Но не убегает и даже с пола не встает. А бросает в меня что-то маленькое, когтистое, невероятно мощное. Теперь уже парализована я.

- Хозяйка, что мне делать с твоим суккубом? - спрашивает Дубина, приподнявшись на локте. Ноги у него, похоже, не действуют.

- Зачем ты его вызывал, кретин? - хриплю я из глубины жадного, похотливого, иссушенного жаждой существа, которое бьется, пытаясь хоть пальцами ноги дотянуться до беспомощных конечностей Геркулеса.

- Мне сказали, оно ответит, если спросить... про разное, - мнется мой незадачливый напарник.

- Про что тебе может ответить суккуб? Как людей валять и насмерть трахать?

- Про тебя!

- Что про меня?

- Про твою женскую сторону!

- Какую? - от изумления я аж суккуба перебарываю, поднимаю голову и обалдело таращусь на Дубину. - Ты хоть понял, че сказал-то?

Когтистая дрянь, намертво прикипевшая к моей груди - к совершенно нетипичной для меня груди, гладкой и шелковистой - похоже, прожигает в моем теле дыру. Аккурат напротив сердца. Боль такая, что я бормочу сквозь зубы все известные мне ругательства пополам с молитвами. Не хватает ни тех, ни других. Но уже видны мои родные шрамы, они проступают сквозь кожу, как детали картинки при увеличении, они наливаются мертвенной белизной и свежей розоватостью, они рисуют по мне историю моей жизни, они выдают мою слабость и мою силу - умирать и воскресать столько раз, сколько понадобится... Как же, оказывается, я люблю мои шрамы!

Вернувшись в себя, я вдыхаю столько воздуха, сколько легкие вместят, поднимаю с пола свалившийся с меня гри-гри [Талисман вуду или амулет для защиты владельца от зла или на счастье - прим. авт.] и бросаю его Дубине.