|
Мне не жаль сил, потраченных на охрану границ Хоббитании. — Мы сроднились с ними, — задумчиво проговорил Арагорн, — но вот пришлось расстаться. Пора и нам. Сначала обед, а потом — в путь! Леголас, Гимли, нам нужно поговорить. Однако за столом Арагорн долго молчал. — Успокойся, — участливо сказал Леголас, — к чему печалиться? Что такое стряслось со времени нашего прибытия? — Мне пришлось выдержать битву пострашнее недавней, — хмуро ответил Арагорн. — Все это время я провел наедине с Палантиром Ортханка, друзья. — Ты смотрел в этот проклятый камень?! — ужаснулся Гимли. — Но ведь даже Гэндальф опасался этого! И ты... ты сказал что-нибудь Врагу? — Ты забываешь, с кем говоришь! — глаза Арагорна вспыхнули. — Что, по-твоему, я должен сказать Ему? Что охотно обменял бы одного дерзкого гнома на смирного орка? — лицо его стало мягче, и на нем еще отчетливее проступили следы усталости. — Нет, добрый Гимли, я ничего не сказал Врагу. Камень мой по праву, и я могу пользоваться им. Но если право мое бесспорно, то вот сил едва хватило, — по лицу Следопыта прошла судорога. — Борьба была страшной, но я не только не сказал ему ничего, но и вырвал Палантир из-под его власти. Это удар для него, и сильный удар. Враг видел меня; не так как вы, по-другому, но видел. Сомневаюсь, чтобы это ему чем-нибудь помогло. До сих пор он не знал о моем существовании, и это — второй удар. Ибо он не забыл ни Исилдура, ни его Нарсил, и вот теперь, в трудный для него час, он узрел потомка Исилдура, увидел Андрил и узнал этот меч. Как ни велико его могущество, но и ему ведом страх, и его вечно снедают тревоги. — Но он очень силен, — сказал Гимли, — и теперь не замедлит с ударом. — Кто спешит, тот рискует промахнуться, — ответил Арагорн. — Мы не будем ждать, пока он ударит, и мы не самые слабые в Средиземье, — Следопыт помолчал и уже более спокойно сказал: — Подчинив Камень Ортханка своей воле, я узнал немало. Я видел, что Гондору угрожает с юга новая опасность. Если не предотвратить ее, Гондор не выстоит и десять дней. — Значит, он падет, — скорбно произнес Гимли. — Кого послать на помощь, и как она успеет? — Послать некого, это верно. Значит, придется идти самому. А что до времени, то к побережью ведет короткий путь, и воспользоваться им не поздно. Это — Путь Мрака. — Путь Мрака... — повторил, вздрогнув, Гимли. — Я уже слышал сегодня эти слова и видел, что Всадникам они не по душе. А Теоден считает, что простому смертному он не по силам. — Простому смертному — да, — твердо сказал Арагорн. — Это зловещий путь. На нем можно встретить силы, враждебные разуму и всему миру живых. Но сейчас для всего Средиземья настает такой решительный миг, когда наследник Исилдура, если осмелится, может воспользоваться этим путем. Слушайте, что передает мне Элронд через сыновей: «Пусть Арагорн помнит о словах прорицателя и Пути Мертвых.» — А ты знаешь, что это за слова? — спрсил Леголас. — Да. Мальберт Прорицатель во дни Арвендуи, последнего короля Форноста, сказал: Тень покрывает великие земли Крыльями мрака от края до края. Тьма у могил... Содрогается замок... Близится время подняться умершим: Клятвопреступников час наступает. Эреха камень опять соберет их Вместе по звуку звенящего рога. Кто обладатель священного рога? Кто созовет их у Черного Камня? Тот, чьему предку служили неверно Люди, забытые в сумерках серых. Тот, кто откроет забытые двери, Тот, кто проследует Тропами Мертвых... Сейчас еще темен смысл этих слов, но скоро он прояснится, — продолжал Арагорн, — и ясность придет на пути, который я выбираю, выбираю без всякой радости, а только потому, что так должно. |
