А вообще, заметьте, любое нашествие всегда кому-то на руку,

поэтому оно так спокойно развивается и нарастает. Когда же

становится ясно, что оно никому не нужно, кроме каких-то

исключительных параноиков, то уже поздно. Тогда Родина-Мать

зовет самых своих глупых сыновей в добровольцы и

закидывает их трупами злобного врага.

Мыслю я вроде культурно, но чувствую с некоего момента напряг в

спинном хребте. Как будто кто-то пялится сзади и желает мне

дурного. А потом и шебуршение обозначилось.  Пока саундбластеры

моего компьютера ухают и воют, я этот сомнительный звук

различаю, только уберу громкость -- тихо, как на виселице.

Я даже подумал -- может, я кого-то завел, купил там котенка или

там черепашку, а потом полная амнезия, забыл про такое дело.

Лежит какой-нибудь бедолага под диваном, обои доедает.

Да нет же, если кто и котенок, так это я сам.  Файнберг тоже,

наверное, себя уговаривал по схожей схеме, а надо было на голову

шлем попрочнее надеть и забрало опустить.

Впрочем, и это бы вряд ли помогло; ты чугунок нахлобучишь, а

червяга-снайпер тебе засадит в мошонку и тоже мало не покажется.

Я выключил игру. Более того, захотел вообще покинуть свою

квартиру и прописаться в песочнице перед домом, оставив

жилплощадь невидимке.

Я снова каждый кубический сантиметр своей квартиры обшарил,

устроил тотальный шмон. Но что-то к концу его мне поплохело.

Голова стала весить на два пуда больше, и мысли еле уже

шевелились. Мыслительный аппарат забуксовал, как автомобиль в

сельской грязи.

Вдобавок в носу кран сопливый открылся, слизь кровавая течет.

По ушам будто ладонями врезали, из-за озноба челюсть прыгает.

Весь сделался я горячий, как казанок в печи.  Как это

называется?  Иначе, чем грипп, инфлуэнца, лихорадка не назовешь.

Я вообще-то утром промок, когда по дороге решил заскочить туда,

где люди пивком разминаются.  А потом в тапках вода хлюпала.

Но, с другой стороны, простуда с гриппом меня никогда не берут.

Вот одного моего приятеля триппер не брал, даже, казалось, в

самых безнадежных случаях.  Зато стоит сквознячку повеять, и

этот тип уже готов, лежит, хрипит, сложив ручки.  Такой вот

разброс и плюрализм.

Я пошел на кухню угоститься чаем со спиртом, с таблеткой

парацетомола, с малиновым вареньем, и встретил в коридоре

лужицу. Очень подозрительную. Но почему-то возбуждаться и

бросаться на новые поиски уже не захотелось.

Наоборот, захотелось покоя и сладкого ничегонеделанья.

Я даже стал, как мне тогда почудилось, вполне здраво рассуждать.

Это, дескать, СНИЗУ протекает. Потолок чистый, значит не сверху.

Почему бы не быть жидкостям, которые снизу умеют течь?

Наверняка и закон физики подходящий имеется, пока неизвестный

мне -- у меня ведь полно прорех в образовании. Я-то как учился,

пока меня не выперли из института: ночью под пивко сто законов

выучу, утром сдам поскорее экзамен, потом коньяк из заначки -- и

привет всем знаниям, вымылись, считай, начисто.

Успокоил я себя столь незатейливым способом, загрузил

вовнутрь народные снадобья, включая хрен и чеснок, после чего

растекся на диване.  Есть отпад, слегка "лечу", реминисцирую

детство золотое. Мне тогда нравилось болеть: морсик, жрачку в

постель подносят, уносят; горшок и то рядом расположился;

родным-близким от тебя ничего не надо, только вьются вокруг со

своими услугами; ты же Вальтер Скотта почитываешь.