один бронебойный заряд. Черт, если промахнусь, эта тройка

покромсает меня на кусочки. Уже отсюда видны на их физиономиях

следы инкубационной энцефалопатии.

Неожиданно рядом со мной причалил мощный джип "Чероки". Те трое

энцефалопатов притормозили и принюхались. Из машины выскочили...

Нина, еще какой-то седой мужик, и быстро забросили меня в салон.

Я оказался в лежачем положении между сидений, в щеку мне

упиралась обУвка Нины, вполне элегантная "Саламандер", но выше

нее виднелась пятнистая армейская штанина.

Седой мужик, держа одной рукой руль, полуобернулся и глянул на

меня.

-- Ну, что, молодой человек, сегодня был тяжелый денек?--

спросил он с неподражаемыми одесскими интонациями.

Узнав ЗНАКОМЫЙ голос и увидев ЗНАКОМОЕ лицо, я сильно

побледнел. Даже, наверное, посерел.

-- Дорогой Самуил Моисеевич, я не сделал вам ничего плохого.

Нинка все сама начала. Не надо меня в преисподнюю увозить.--

заблеял я, чувствуя неотвратимость наказания.

Смотрящий на меня был доктором Файнбергом! В чистом виде.

-- Саша, не надо иметь столько ужаса на лице. Я не погиб тогда,

хотя должен был.  В тот день в здании находилась одна неучтенная

персона, мой старый друг Гриша, хороший системный программист.

Он должен был наладить мне extra-communication grid, как это...

супервычислительную сеть.  И я должен был скрыть его присутствие

от начальства. Наверное, понимаете, почему -- расходы за

использование спутниковых и оптоволоконных каналов, это не

шутка.  И червяги убили Гришу, убили надо полагать по ошибке --

тогда у них системы обнаружения еще давали сбои.

-- И вы?...

-- А я решил обменяться с ним одеждой, чтобы уйти в подполье

вплоть до той поры, когда я смогу им врезать.  Короче, я сбежал,

а Нина на опознании, так сказать, тела, сказала, что это я.

Меня, конечно, можно осуждать за это.  Но я действовал в

интересах не только своих, но возможно и всего человечества.

Объяснившись Файнберг перестал оборачиваться и смотрел только на

дорогу.

-- А Нина?-- еще сомневался я.

-- Нина мне подыграла. У нее вообще-то железные нервы.

Туфелька молодой дамы весьма внушительно придавила меня.

Ну что, страшненькая история. И надо с этой историей смириться.

Тем более, что другие варианты были бы ничем не лучше. Я решил

больше не думать ни о бедном Грише, ни о железобетонном

характере Нины, ни о революционной решительности доктора

Файнберга.

-- Какие там городские новости?-- спросил я для разрядки

напряженности.-- Я маленько приотстал от жизни.

-- В городе бардак в лучшем смысле этого слова. Разбой, насилие.

Все предприятия, на которых производится съестное, превратились в

феодальные замки. Властей не видно.  По-крайней мере, нигде ни

одного человека в форме.-- сообщила Нина.-- От Москвы никакой

помощи.  Похоже, там творится тоже самое.  Президент творит указ

за указом, но почти никто не знает, что в них написано --

телевидение-то не работает, останкинская телебашня упала,

червяги съели всю газетную бумагу.  Говорят, что создан какой-то

комитет национального спасения, во главе с Уркановым и

Феноменским, но кто ему подчиняется, тоже неизвестно. Вчера

пресс-секретарь комитета был сожран на глазах у иностранных

журналистов. Короче, это катастрофа.

Вот тебе и на.