Ребус поднялся на ноги:

– В полнейшем.

– Я звала тебя.

– А я не слышал. – Он взял из ее рук чашечку с чаем.

– Нечто сходное с Ли Хердманом? – сказала она.

– Возможно. – Он отхлебнул чай.

– Мы что, надеемся здесь что‑то найти?

Он пожал плечами:

– Может быть, нам достаточно будет просто осмотреть это место.

– Думаешь, он что‑то нашел здесь, а военные вознамерились вернуть это обратно? – Она заглянула ему в глаза. Это был уже не вопрос, а скорее утверждение. Ребус медленно кивнул.

– И каким же боком это касается нас? – спросила она.

– Возможно, тем, что мы им не симпатизируем, – отвечал Ребус. – Или же, что бы это там ни было, они этого пока что не нашли. А может быть, кто‑то и нашел это на прошлой неделе.

– И когда Хердман все это понял, он спятил?

Ребус опять пожал плечами и отдал ей пустую чашечку.

– Тебе нравится Бримсон, да?

Глаз она не отвела, но выдерживать его взгляд ей было трудно.

– Ладно, – с улыбкой сказал он. Неверно истолковав его тон, она бросила на него злобный взгляд.

– Значит, все‑таки разрешаешь мне, да?

Теперь настал его черед поднять руки вверх:

– Я просто имел в виду…

Но он понимал, что любые его слова будут бесполезны, и осекся, так и не закончив фразы.

– Между прочим, чай слишком крепкий, – заметил он, идя с ней обратно к скале.

– По крайней мере, я позаботилась о нем, – пробормотала Шивон, вытряхивая из чашечки чаинки.

На обратном пути Ребус молча сидел на заднем сиденье, хотя Шивон и предложила ему поменяться местами. Он не отрывал глаз от окна, словно зачарованный менявшимися пейзажами, тем самым давая Шивон и Бримсону возможность беспрепятственно болтать. Бримсон показывал ей приборы, объяснял их назначение и заставил ее дать слово поучиться у него вождению самолета. Казалось, они совсем забыли о Ли Хердмане и, может быть, как размышлял Ребус, в чем‑то были и правы. Многим семьям в Саут‑Квинсферри и даже родным погибших мальчиков хотелось продолжать жить. Что было, то было, этого не изменишь, ничего не повернешь вспять. Значит, пройдет время, и все улетучится из памяти.

Если улетучится.

Ребус жмурился от яркого солнечного сияния. Солнце заливало его лицо теплом и светом. Он понимал, что измучен и вот‑вот погрузится в сон, и точно так же понимал, что это не имеет никакого значения. Сон был блаженством. Но через несколько минут он, вздрогнув, проснулся. Ему приснилось, что он в незнакомом городе один, одетый в старомодную полосатую пижаму. Он бос, и у него нет денег, и он ищет, кто бы мог оказать ему помощь; в то же время он старается не слишком выделяться в толпе. Вглядываясь в стеклянную витрину кафе, он видит внутри человека, держащего под столом на коленях пистолет. Ребус понимает, что войти в кафе, да еще без денег, он не может. И он остается снаружи, стоит, прижав руки к стеклу, и наблюдает, пытаясь не поднимать паники.

Вновь сфокусировав зрение, он видит, что они летят над Ферт‑оф‑Фортом и, значит, скоро Эдинбург. Бримсон все говорил:

– Я часто думаю, какие разрушения мог бы причинить террорист даже на такой крохе, как «Сессна». Ведь здесь и верфь, и паром, и авто‑ и железнодорожный мосты… и аэропорт совсем рядом.

– Есть из чего выбирать, – поддакнула Шивон.

– В городе есть кварталы, которые, на мой взгляд, сровнять с землей – самое милое дело, – заметил Ребус.

– Ах, вы опять с нами, инспектор. Мне остается только извиниться за то, что наше общество было для вас не столь искрометным.