У того, что Скотт считал «эффектом невесомости», имелись пределы. Его одежда не парила вокруг тела. Стулья не левитировали, когда он садился на них, хотя, когда он брал один из них с собой на весы, они не регистрировали его вес. Если и существовали хоть какие-то правила в том, что с ним происходило, то он их не понимал, или не хотел понимать. Он оставался оптимистично настроенным, и спокойно спал по ночам, — вот, что и правда заботило его.

В Новый Год он позвонил Майку Бадаламенте, пожелал ему всего доброго, а затем сказал, что подумывает через пару недель съездить в Калифорнию, повидать свою престарелую тётушку. Если он поедет, не согласится ли Майк взять его кота?

— Ну, даже не знаю, — ответил Майк. — Может быть. А он делает свои дела в лоток?

— Разумеется.

— Почему я?

— Потому что я считаю, что в каждом книжном магазине должен быть кот, которого тебе сейчас не хватает.

— Как долго тебя не будет?

— Не знаю. Зависит от того, как поживает тётя Харриет. — Конечно же, не существовало никакой тёти Харриет, и ему пришлось бы попросить доктора Боба или Майру отвезти кота Майку. Дейрдре и Мисси обе пахли собакой, а он теперь не мог даже погладить своего старого приятеля; Билл убегал, когда Скотт подходил к нему слишком близко.

— А чем он питается?

— «Фрискис», — ответил Скотт. — И неплохой его запас прибудет вместе с котом. Это, если он захочет пойти.

— Ладно, договорились.

— Спасибо Майк. Ты человечище.

— Я такой. Но не только из-за этого. Ты сделал из города маленькую, но ценную мицву, когда помог Маккомб подняться, чтобы она завершила гонку. То, что происходило в отношении неё и её жены, было отвратительно. А теперь стало лучше.

— Немного лучше.

— Вообще-то, намного лучше.

— Ладно, спасибо. И ещё раз — счастливого Нового Года.

— И тебе, дружище. А как зовут твоего кота?

— Билл. А полностью — Билл Д. Кот.

— Как в «Округе Блум». Круто.

— Иногда бери его на колени и поглаживай. Ему это нравится. Если я всё-таки уеду.

Скотт повесил трубку, подумал о том, каково это раздавать ценности — особенно те, которые считаются друзьями, — и закрыл глаза.

Через несколько дней позвонил доктор Боб, и спросил Скотта продолжает ли тот терять по одному-полтора фунта в день. Скотт ответил утвердительно, зная, что ложь не сможет аукнуться: он выглядел так же, как и всегда, вплоть до выпуклости живота, свисающего над ремнём.

— Так… ты по-прежнему думаешь, что дойдёшь до нуля к началу марта?

— Да.

На самом деле Скотт думал, что Нулевой День мог наступить до января, но не был до конца уверен; не мог даже сделать обоснованного предположения, потому что перестал взвешиваться. Не так давно он избегал весов в ванной, потому что они показывали слишком много фунтов; теперь он держался от них подальше по противоположной причине. С иронией в его случае было всё в порядке.

Пока что Майра и Боб не должны были знать, насколько ускорился процесс, как и Мисси с Дейрдре. Он скажет им, когда придёт конец, потому что ему понадобится помощь от одного из них.

— Сколько сейчас весишь? — спросил доктор Боб.

— 106, — ответил Скотт.

— Срань Господня!

Он полагал, что Эллис выразился бы покрепче, если бы знал то, что знал Скотт: скорее около семидесяти. Он мог пересечь свою просторную гостиную четырьмя большими шагами, или подпрыгнуть и схватиться за одну из балок, свисая с неё, как Тарзан.