Поначалу объявив себя банкротом, я счел разумным воздержаться от
курения сигары, но теперь, отчаявшись, сходил в свою комнату и принес одну
гавану. Отец даже не взглянул в мою сторону. Я обрезал ее, закурил и,
подкрепив свою храбрость, сказал:
-- Папа, ты ведь не хочешь, чтобы я прожил у тебя все каникулы?
-- А? Что?
-- Разве тебе не осточертеет за столько времени мое общество?
-- Надеюсь, я никогда не обнаружил бы подобных чувств, даже если бы их
испытывал,-- кротко ответил отец и вновь погрузился в чтение.
Вечер прошел. Из всех углов часы разнообразных систем мелодично пробили
одиннадцать. Отец закрыл книгу и снял очки.
-- Здесь тебе всегда очень рады, мой мальчик,-- сказал он.-- Живи
сколько хочешь.
В дверях он замедлил шаги и обернулся.
-- Твой кузен Мельхиор заработал себе проезд в Австралию "на баке"
(сопение). Что это за бак, интересно было бы знать?
В течение последовавшей знойной недели отношения мои с отцом резко
ухудшились. Днем я почти не видел его; он часами отсиживался у себя в
библиотеке, только изредка делая вылазки, и тогда я слышал, как он кричит с
лестницы: "Хейтер, вызовите мне кэб!" Уезжал он иногда на полчаса и даже
меньше, иногда на весь день; что у него были за дела, не объяснял.
Случалось, я видел, как ему в библиотеку относили на подносе убогие детские
лакомства: сухарики, стакан молока, бананы. Если мы сталкивались в коридоре
или на лестнице, он рассеянно смотрел на меня и бормотал: "Да-да", или
"Очень жарко", или "Чудесно, чудесно". Но вечером, спускаясь в зимний сад в
своей бархатной куртке, он весьма вежливо со мною здоровался.
Обеденный стол был полем нашего сражения.
Во второй вечер я взял с собой к столу книгу. Его рассеянный, кроткий
взгляд остановился на ней с внезапным интересом, и по пути в столовую он
украдкой оставил свою на столике в прихожей. Когда мы сели за стол, он
жалобно сказал:
-- Право, Чарльз, ты мог бы и поговорить со мной. У меня был очень
трудный день, и я надеялся отдохнуть за приятной застольной беседой.
-- Конечно, папа, пожалуйста. О чем мы будем разговаривать?
-- Ободри меня. Развлеки,-- с обидой в голосе,-- расскажи о новых
спектаклях.
-- Но ведь я не был ни на одном.
-- И напрасно, вот что я тебе скажу, нужно ходить. Это неестественно,
когда молодой человек все вечера проводит дома.
-- Но, папа, я же объяснял тебе, что у меня нет денег на театры.
-- Мой дорогой, не следует так подчиняться денежным соображениям.
Подумай только, твой кузен Мельхиор в этом возрасте принимал участие в
финансировании целого музыкального спектакля. Это было одно из его немногих
удачных предприятий. |