понял, что воистину от слез - оплакивал Николай своего бывшего  Правителя,

и, может, он единственный был, кто так  скорбел  по  Сармату.  Одна  мысль

заставила Виктора покраснеть - а ведь только Боров не отрекся и не  предал

Сармата, что ни говори - новое правление  воздвигалось  на  крови  старого

хозяина. Мысль эту Виктор тут же изгнал, а  с  Николаем  говорил  долго  и

любезно,  но  увещевания  пропали  втуне,  после  всего  сказанного  Боров

дрожащим голосом опять попросил отставки. И немедленно получил ее.

     А через  день  принес  списки  своих  людей,  и  Виктор  содрогнулся,

обнаружив в каждой сотне по десятку соглядатаев, да  причем  некоторые  из

них бойцы испытанные, еще с саратовских времен, а что касается двора,  так

у Правителя просто челюсть отвисла, когда  он  увидел  аккуратный  столбик

имен советников и даже одного тысяцкого. Долго сидел  над  списком,  потом

кликнул Николая разобраться, откуда столько людей на него работали, да чем

их обольстил или запугал, но Боров уже исчез, и с тех  пор  его  никто  не

видел.

     Уходят люди. В канун весны вдруг зашел Семен  Афанасьевич  прощаться.

На  вопросы  недоуменные  отвечал  уклончиво,  хмыкал,   порядки   строгие

нахваливал, а потом сказал, что дел здесь невпроворот,  пока  у  Правителя

руки освободятся, десять лет пройдет, а его  ждут,  да  и  Белову  невмочь

молодняк пестовать, все время гадая,  жива  его  родня  или  вырезали  под

корень.

     Виктор предложил Курбатову взять с собой любую тысячу  на  выбор,  но

старый атаман покачал головой. Есть десяток крепких  ребят,  каждый  сотни

стоит, а больше и не надо. Дойдут и так. Представив себе, как они проложат

себе путь и сколько кровищи за ними потянется, Виктор покачал головой,  но

ничего не сказал Курбатову. На  том  и  расстались.  Старик  ушел  немного

обиженный, он долго ждал похода за Волгу, но так и не дождался, а  сложные

и хитрые интриги были ему непонятны да и не по нраву.

     И Мартын чуть не  помер.  Хворь  долго  не  отпускала.  Он  держался,

переносил на ногах. Лихорадка странная трясла  его  -  глаза  сумасшедшие,

ничего не видит, на людей натыкается. Ксения  присматривалась  к  нему,  а

потом вдруг велела как-то вечером, после трапезы,  лечь  на  диван.  Слова

Ксении удивили Виктора, а тысяцкий Чуев засмеялся было, но осекся  под  ее

взглядом. Мартын покорно лег и закрыл глаза. Ксения положила  ему  на  лоб

пальцы и долго что-то шептала, а Мартын вяло, как бы сквозь сон бормотал в

ответ.

     Поднялся бодрый, оглядел всех веселыми глазами и спросил вина.  Ночью

Ксения рассказала Виктору, что давно, сразу после взятия Казани, верховный

маг наложил на Мартына заклятье, предварительно усыпив, а в  заклятии  том

был приказ убить ее, ежели верховному магу  нанесут  какой  ущерб.  Теперь

заклятие снято, и она уверена, что  Мартын  будет  верным  другом.  "Новое

заклятие  наложила?"  -  спросил  Виктор,  но  не  разглядел  в   темноте,

улыбнулась она или нет.