не  успел.  Может,  оно теперь и  ни  к  чему,  но все-таки душа красоты хочет.

Домишко кукленочком смотрится, а окно вот не крашено. Прям как бельмо.

     Кононыкин поднялся.

     - Тогда и я почапаю,  - громко объявил он. - Юрок, наверное, из города уже

приехал. Узнаю, как там и что!

     - У Исаи было сказано,  - вдруг вроде совсем не к месту ожил отец Николай,

- "Многочисленные домы эти будут пусты, большие и красивые - без жителей...".

     И заплакал.

     Но утешать его было уже некому,  Ворожейкин подумал и с шустростью, совсем

не подходящей для пожилого человека, побежал за Степановым.

     - Саша, подождите, - сказал он. - Можно мне с вами? А то от этого безделья

мысли такие - хоть в петлю...

     Глава седьмая

     Завскладом  Ухватченко  словно  обезумел.   Пришел  к  участковому,  сопя,

выставил  несколько  четвертей  с   закатанными  в  них  купюрами  да  золотыми

изделиями, сел и, заискивающе глядя участковому в глаза, сказал:

     - Сажай меня, Иван Николаевич. Изнемогся я уже.

     - А у меня на тебя заявлениев нету, - ответил участковый Храбрых.

     Был  он  из  сибиряков,  отец его защищал Царицын да  после ранения осел в

Россошках, женился, детей настрогал. Ванька Храбрых в семье девятым был и самым

хулиганистым.  Потому и  в милицию пошел.  Три года в городе проработал,  а там

домой потянуло.  Тут  как  раз  старый участковый Дуличенко Владимир на  пенсию

вышел,  и Храбрых его место занял.  Царских указов Храбрых никогда не читал, но

сметливым умом своим сам  дошел,  что народ напрасно обижать не  надо,  лишнего

брать нельзя,  без указаний не действовать и  поперек батьки в  пекло не лезть.

Потому и прослужил тридцать лет, хоть и в малом капитанском чине.

     - Каких еще заявлениев? - возмутился Ухватченко. - Я сам себе заявление. А

вот это все,  -  он  обвел рукой банки,  -  вещественные доказательства.  Давай

доставай свои наручники, мне в камеру уже пора!

     - А не буду я на тебя наручники надевать,  -  уперся участковый.  -  Нет у

меня, понимаешь, данных, чего ты и где украл.

     - А я тебе расскажу!  -  уверил милиционера Ухватченко.  -  Садись,  Ваня,

записывай.

     - И доказательств нету! - отбивался по инерции участковый, но в глазах его

уже стал виден беспощадный охотничий блеск.

     - Будут,  будут тебе доказательства,  - горячо зашептал Ухватченко и ловко

пододвинул Храбрых одну из банок,  -  и свидетели будут,  и накладные...  А это

тебе, Ваня, за труды. В протокол ее можешь и не вписывать.

     - Сам чистым хочешь быть, - раздул ноздри Храбрых, - а мне, значит, взятку

предлагаешь?

     Ухватченко смутился.  Глазки на  сытом выбритом лице  забегали растерянно.

Губы в смущенной улыбке скривились.

     - Да какая это взятка!  -  замахал он обеими руками.  -  Так,  детишкам на

молочишко!

     - Забери, - хмуро посоветовал участковый.