повыкопал.  А он мне сказал,  там, мол, откупаться будешь! Ну, не подлый народ,

Аля?  Ну  взял бы  да  и  оформил.  Ему  все  равно,  а  мне,  глядишь,  завтра

заступничеством обернулось бы!

     Он прошел к летней кухне, поставил звякнувший мешок на стол.

     - Ты не очень рассиживайся-то! - прикрикнула Алевтина. - Огурцы не политы,

из погреба кадушку вынесть надо!

     - Кто их есть будет,  огурцы твои!  -  буркнул Ухватченко. - Ты еще яблоки

незрелые меня собирать заставь! Самое время!

     Он скрылся в кухне и появился вновь,  держа в руке зеленую тяжелую бутылку

из-под  шампанского.  Судя  по  цвету,  в  бутылку было  налито нечто покрепче.

Наполнив стакан  всклянь,  Ухватченко медленно выцедил  его  и  некоторое время

стоял  с  зажмуренными крепко глазами,  нюхая  согнутый в  суставе указательный

палец.

     Алевтина легкими шагами подбежала к столу, схватила бутылку.

     - Огурцы  полить ему  некогда!  -  гневно раздувая ноздри,  закричала она.

Глаза у нее стали темными от злости, на полных щеках загулял румянец. - А водку

жрать без закуси - самое время!

     - Замолчи! - сдавленно сказал Ухватченко. - Замолчи, дура! Через тебя все!

     Он открыл глаза и зашарил взглядом по столу,  но ничего подходящего, кроме

вялого кривого огурца, не обнаружил. Надкусив его, Аркадий сморщился от горечи.

     - Давай!  - сказала жена. - Всегда я в твоих неприятностях виноватая. У-у,

храпоидол, залил с утра зенки!

     Ухватченко злобно швырнул в  нее огурцом и -  попал.  Алевтина взвизгнула,

блеснула злым глазом, но побоялась мужа.

     Поставив бутылку на стол,  она упала на скамейку у стола,  спрятала лицо в

ладони и  горько,  навзрыд заплакала,  голося и подвывая.  Ухватченко знал жену

хорошо, не один год ведь жили и не один пуд соли съели. Знал он, когда Алевтина

притворяется,  разжалобить хочет,  но сейчас она рыдала горько и искренне.  "Да

что это я? - с тоской подумал Аркадий. - Зачем зверя в себе бужу?

     Сколько нам еще той жизни осталось?"

     Он  шагнул к  Алевтине,  обнимая ладонями ее вздрагивающие плечи,  вдохнул

запах ее  волос и  неожиданно для себя тоже заплакал,  неслышно и  горько,  как

плачут  обычно мужики,  когда  устают от  напастей да  неприятностей.  Жена  не

отстранилась, не отодвинулась, только всхлипывать тише стала и уткнулась мокрым

носом в его ладони.

     - Ничего, Аля, ничего, - вздохнул Аркадий, вздраги-вающе втягивая саднящим

горлом воздух. - Не плачь.

     Может, оно все еще и обойдется...

     А  в  небесах над  Россошками плыло  темное  марево,  напоминающее дым  из

паровозной трубы.  Чуть ниже сновали,  словно играя в салки, разноцветные шары,

сталкивались,   рассыпая  при  столкновении  многочисленные  искры,   и   тогда

раскатывался дребезжащий трепетный грохот,  как  после удара молнии в  грозовой

туче.  Грохот этот потревожил ворон,  что селились в лесополосе вдоль дороги на

Вертячий,  вороны поднялись в небо,  хриплым многоголосым карканьем своим пугая

собак и кошек в близлежащих дворах.