Алёна сидела на полу, поджав колени под подбородок и обхватив руками ноги.

– Что то случилось? – спросила она сразу.

– Да. Или нет. Как посмотреть.

– Митрохины?

– Вот так, не «папа с мамой»? Алёна?

– Зовите меня Джиу.

– Это ты полиции будешь рассказывать.

– Фу, как скучно.

– Сейчас ты общаешься с моей административной ипостасью, она не очень веселая.

– А остальные?

– Остальные ещё хуже. И все они не знают, что с тобой теперь делать.

– Передайте им, что ничего уже делать не надо. Спасибо, что попытались.

Приехали криминалисты, и с ними молодой старательный следачок. Он выслушал мою версию событий, предупредив, что ведётся запись. Был корректен, не нарывался, не комментировал то, что Алёны в комнате не обнаружилось, хотя никто не видел, чтобы она выходила. Я отдал залитую вином одежду, полицейские отбыли.

Воспитанники уже вовсю шушукались по углам, сообразив: что то случилось. Визит полиции не скроешь. Я прошествовал через гостиную с каменным лицом, демонстрируя, что комментариев не будет.

Я тот ещё говнюк.

Глава 5. Кэп

Most serious things that can possibly

happen to one in a battle – to get one’s head cut off.

Lewis Carroll. Through the looking glass

Небритая морда в зеркале имеет невыспавшийся вид. Я бы не доверил этому парню кошелёк, поэтому хорошо, что кошелька у меня нет. Есть казарменно общажная комната, разбросанная одежда, разворошённая и пахнущая недавним сексом постель.

Ах да, ещё есть неприятная пустота в голове.

«Прочитай ВНИМАТЕЛЬНО, а не как в прошлый раз!»  – сложенный гармошкой, склеенный из многих листов рукописный документ обнаружился в ящике стола.

«Хорошая новость – сейчас память начнёт возвращаться. Плохая – толку от этого немного».

– Оу, Кэп сама! Не знала, что вы любите чёрненьких!

Делаю морду тяпкой, прикрываюсь полотенцем. Азиатка в душе стоит без малейшего смущения, груди задорно торчат. Хорошо, что я успел прочитать своё послание, а то чёрт те что бы подумал.

– Не надо дерать вид, – смеётся она, – вы кричари, как весенние нэко под цветущей сакурой! Весь коридор вам так завидовар!

Изобразил физиономией невозмутимость кирпича. Кажется, вчерашний я небрежно отнёсся к заполнению ведомости свершений.

– Оу, Кэп сама! – Сэкиль приложила ладошки к щекам и мультяшно округлила глаза. – Вы есё не вспомнири, да? Ой, как неровко…

Что то чёрное, блестящее в темноте глазами и зубами, припоминалось. Но смутно. Я не лучший кандидат для прочных отношений.

В столовой все на меня пялятся.

– Ну, Кэп, вы вчера с той чернобуркой зажгли! – лыбится Натаха. – Гром гремит, кусты трясутся, что там делают?

И заржала в голос.

– Сто там дерают? – заинтересовалась Сэкиль.

– Вот это самое и делают. Хы хы.

Мда, повеселил я народ. Чёрт бы побрал здешнюю безжалостную акустику.

– Ну и как она? – громким шёпотом поинтересовался Васятка, накладывая синеватое пюре.

– Без комментариев.

– Не вспомнили, что ли? Такое обидно было бы забыть…

– Без комментариев.

– А что она к завтраку не вышла? Это вы так её заездили? Уважаю…

– Отвали, Васятка. Не твоё дело. Я же не спрашиваю, какая рука у тебя любимая.

– А чо сразу «рука»? – глазёнки его блеснули торжествующе.