– Я буду готова через десять минут, – сказала Натаха.

– А я дазе быстрее, – кивнула азиатка.

– Встречаемся где всегда. И… Как то вооружитесь, что ли…

– Э… Ну ты, блин, валькирия… – только и сказал я, увидев Натаху.

Мою не вполне серьёзную просьбу «вооружиться» – ну какое тут оружие? В столовой даже ножей нет! – она восприняла очень буквально. На голове хоккейный шлем (мы порой находим довольно странные предметы), на мужской кожаной куртке, превращённой в жилетку смелым удалением рукавов, наклёпаны пластины, напиленные из расплющенных алюминиевых тарелок. В руках – насаженная на длинный обрезок водопроводной трубы пятикилограммовая кувалда.

– Когда ты успела?

– Я давно готовилась, Кэп! Рано или поздно мы наткнулись бы на какое нибудь говно.

Ну вот, я считаю её не особо умной бабой, а она лучше меня сообразила.

– Я и секилявке нашей сделала кой чо…

Сэкиль показала закреплённый на спине брючным ремнём то ли короткий меч, то ли длинный нож. Одна кромка у него грубо заточена, вторая имеет зловещие зазубрины, рукоятка из обрезка деревянной ножки стула.

– Из полотна пилы переточила, – гордо сказала Натаха. Две недели еблася, окромя напильника никакого инструмента нет.

Спустившись на три этажа, мы убедились, что решётка закрыта и, судя по всему, никто открывать не пытался. Но версия с людоедами и так казалась мне сомнительной. Вряд ли они бы ограничились негритянкой, наткнувшись на целый этаж беззащитных придурков. С этим надо, наверное, что то делать, но что?

Никаких идей.

– Абуто дала наводку, – сказал я. – Жаль, что она не сможет нам показать, но мы попробуем сами. Задача – отыскать лестницу. Пожарная ли она, или чёрный ход – неважно. Главное – куда она нас приведёт.

– В жопу какую нибудь, – буркнула недовольно Натаха.

– Оу, Натаса, – засмеялась Сэкиль, – а сесяс мы где?

Этаж, на котором Абуто, сбежавши однажды от своих уродцев, пряталась, мы когда то осматривали. Заглянули, пометили «как всегда, ничего интересного» и пошли дальше. Нацарапанный на стене значок сохранился, в отличие от памяти в моей дурной башке.

– Уф, как меня достали эти лестницы… – Натаха покраснела лицом и вспотела под своей бронекурткой.

– Просто у тебя ноги короткие, а зопа торстая! – Сэкиль как и не заметила подъёма, хотя ступеньки тут делал какой то изувер. Они слишком мелкие для одного шага и слишком высокие, чтобы шагать через одну. Как шпалы на железной дороге.

– Врезать бы тебе, глиста ты сушёная… – вздохнула Натаха. – Нарвёшься однажды. Ну что, пошли?

– Внимательно, девочки! – добавил я на всякий случай.

– Нашёл девочку, – проворчала Натаха.

– Всё, что не мальчик и не Стасик, – девочка. Пошли!

На первый взгляд – ничего. Понимаю, почему мы пометили этот этаж знаком «хуйня». Пусто, пыльно, пахнет какой то дрянью. Тишина разбавлена только тонким, на грани слышимости зудением тусклых ламп трубочек. Одна через три, как везде. Уныло зелёные стены. Серовато белёсый потолок в разводах давних протечек. Казённые белые двери без номеров и табличек. Общага как она есть.

По заведённому порядку начали слева. Комната закрыта, но замки здесь такое говно, что открываются примитивной отмычкой, которую сделала Натаха. Щёлк – и мы внутри. Стандартно – стены, рукомойник, три кровати с матрасами, но без белья.