Баня у Храмцовых топилась по-белому, так что гости смогли отправиться в парную уже часа через два по приезду, когда угли в топке еще только догорали, а вода во вмазанном в камни котле не успела закипеть. Путники ополоснулись, привычно забрались на полки, в тепло.

    -  Зело странно сие, княже, - негромко пробормотал Пахом, уронив голову на сложенные руки. - Как мог дьяк послать нас за человеком, коего уж шесть зим на свете нет? Коли знаком был ему боярский сын, то за шесть годов всяко весть о кончине до Москвы донеслась бы. А коли незнаком - отчего так в подробностях ведает, куда скакать, где искать?

    -  Ты это к чему, дядька? - поинтересовался Зверев.

    -  А может, и не Иван Юрьевич вовсе это был? - повернулся набок холоп. - Помнишь, как от нас в Новагороде ушкуй увели? Тогда Риус тоже уверял, что это я ему твой наказ передал. А я и не отлучался вовсе. Так, может статься, и здесь нам глаза кто-то отвел, заворожил, заморочил? Мы его за боярина Кошкина приняли, а то чародей был злобный. Опять же, выглядел дьяк странно. Пеший, кривой какой-то, бледный. Коли вспомнить в подробности, то зело странным он показался при прощании.

    -  Может быть… - пожав плечами, согласился Андрей. - Однако измельчал князь Старицкий, и Белург опустился. Раньше мертвых поднимал, а ныне мелкими пакостями занимается. Я за минувший год по осени заговор им развалил, не дал Иоанна отравить. Это раз. Заговор на бесплодие с царицы снял. Это два. Жалко только, доказательств найти не удалось, а то б они и сами на дыбу угодили. А они в ответ что? С Пуповского шляха на Смоленскую дорогу меня своротили, чтобы я крюк по дороге домой сделал.

    -  А как они узнали, что ты не домой, а к отцу в усадьбу отправишься? И когда поедешь?

    -  Вот черт! - Зверев рывком сел на полке. - Если они знали, когда я отъеду, знали, что в Москве остаться не захочу, значит… Значит, они за мной следили! Значит, и про…

    В последний момент Андрей успел прикусить язык. Даже его холопам не стоило слышать о княгине Шаховской и их отношениях. Вот только… Вот только князь Старицкий, получается - знал. Зверев кашлянул и поменял тему:

    -  Это из Москвы дороги разные. А отсюда что к отцу, что в княжество - все равно через Великие Луки придется ехать. Как ни крути, крюк в полтораста верст, если не больше, получается. Хоть в мелочи, а нагадили.

    -  Я об чем мыслю, княже, - опять заговорил Пахом. - Больно много хлопот для мелкой подлости. Поперва следить, опосля колдовство затевать, глаза отводить. Как бы душегубства не затеяли недруга твои. В Москве оно ведь убийства тихо не сотворишь. Враз все узнают. На кого во первую руку подумают? На недруга твоего, о коем ты боярину Кошкину сказывал, государю челом бил. А здесь, в чащобах, сгинет князь Сакульский тихо, и не заметит никто. Из первопрестольной выехал, ан никуда не добрался. А где он, что он - неведомо.

    -  Какой ты кровожадный, Пахом.

    -  Меня к тебе батюшка аккурат для того навечно и приставил, дабы я о покое и голове твоей заботился, - не принял шутки дядька. - Пропадешь - и на том, и на этом свете себе не прощу.

    -  Я знаю, Пахом. - Андрей снова вытянулся на полке. - Потому и верю, как себе самому.

    -  Ты бы, княже, в кольчуге походил, пока до усадьбы отцовской не доберемся.