-  Кто это был? - Пахом выпутался из шкуры и стоял готовый к схватке: без порток, но с саблей.

    -  Крови-то как мало. - Зверев стер с груди несколько капель, упавших с тела, и наконец-то встал, вогнал клинок в ножны. Наклонился к телу, ткнул пальцем: - Надо же, мягкое. Только холодное. И соломой пахнет. Совсем не ладаном. И не мертвечиной.

    -  Господи, княже! - испуганно перекрестился холоп. - Да ты же ее убил!

    -  Ты тоже заметил? - скривился Андрей. - Ведьма это была. Или упырь. Какая теперь разница?

    Он взялся за тело, ухватив под мышками, рванул к себе, и оно со стуком рухнуло на пол. Постель выглядела более-менее целой. Только десяток дырочек на простыне, словно огромная кошка пыталась поймать под ней мышь. Правда ложиться на эту перину снова Звереву почему-то не хотелось.

    -  Ты убил ее, княже.

    -  Убил, - передернул плечами Андрей. - А должна была она меня прикончить? Как думаешь, может, ради этой красотки Белург меня сюда и заслал? Он ведь парень основательный. Подготовил засаду, да и отправил в капкан. Подальше от Москвы, чтобы подозрений…

    -  Тебя за душегубство под следствие возьмут, княже. Господи, как же так?

    -  За что? Это же…

    -  А кто об том ведает? Кабы знали о ней крестьяне, батюшка здешний, боярыня - быстро бы кол осиновый для упыря заточили али митрополиту колдунью передали. Мыслю, все окрест ее простой девкой считали. Потому и в историю нашу, княже, не поверят. И убил ты ее не в лесу, не на проезжем тракте, а в боярском доме. Да еще голую и в постели. Посему и татем ее назвать нельзя. Кто же поверит? Голая девка - и тать!

    -  Ч-черт! - До Андрея дошел весь неприглядный смысл ситуации. Приехал гость, остался в доме, а ночью девицу, с которой в постели ласкался, взял да и зарезал. Как иначе все это объяснишь?

    -  Коли холопка, то откупиться можно. Авось, сговоримся с хозяйкой, - почесал в затылке Пахом. - А коли не раба…

    Дальше можно было не объяснять. На Руси закон исстари считал всех людей равными - кроме пленников и рабов, естественно. Даже закупные люди, ярыги, отданные за долги «головой», защищались от произвола господина. Пороть за нерадивость - пожалуйста. А убить или продать - не моги! Родовитый князь за душегубство отвечал той же мерой, что и простой кожемяка.

    Нет, конечно, знатные бояре были все же немного «более равными», нежели черные людишки. То, за что смерда без разговоров вздергивали на осине, для князя могло обойтись ссылкой, а то и вовсе штрафом. Но об том еще уговариваться надобно, на милость воеводы и государя надеяться, в ножки кланяться, просить… И еще не обязательно, что обойдется. Да даже если и обойдется - как потом всю жизнь с такой славой жить? Палач постельных девок! В глаза ведь никому не глянешь, совестно.

    -  Может, вытащить ее, пока темно, да схоронить где в укромном месте?

    -  Не выйдет, княже. Нашумим, больно груз тяжелый. Выглянет кто, заметит, догадается. Да и мест укромных мы окрест не знаем. А как их среди ночи найдешь? Вот что, княже. А давай дом запалим? Огонь, он все следы намертво заметет.

    -  С ума сошел? На сеновале куча народа. И наши, и здешняя дворня. Как полыхнет - они ведь все сгорят, и мяукнуть не успеют.

    -  Дык, упредим. Выскочим, кричать будем.

    -  Рано выскочишь - потушат.