|
– Давай. Саёко достала из холодильника банку и разлила ее по двум стаканам. Один протянула Дзюнпэю. Они молча выпили. Саёко заговорила: – Послушай, мне как-то неловко об этом говорить. Но мы ведь останемся друзьями, прав-да? Не только сейчас, но и потом, когда состаримся. Мне нравится Кан, но в каком-то смысле мне нужен и ты. Извини за такие слова. Дзюнпэй толком не понял, но кивнул – на всякий случай. – Что-то понимать и делать так, чтобы это было видно, – разные вещи. Если осилишь и то и другое, жизнь станет легче, – продолжала Саёко. Дзюнпэй взглянул на ее профиль. Что она хочет этим сказать, понять он был не в силах. И лишь думал про себя: ну почему я такой нерасторопный? Он задрал голову к потолку и бессмыс-ленно рассматривал там какое-то пятно. Как бы все сложилось, признайся он в любви Саёко раньше? Даже представить себе труд-но. Он знал лишь один факт: этого бы не произошло, как ни старайся. Было слышно, как капают на татами слезы. До странности громко. На мгновение Дзюнпэю показалось, что плачет он сам. Но плакала Саёко. Уткнулась лицом в коленки, а плечи ходят хо-дуном. Дзюнпэй машинально протянул руку и положил ей на плечо. Затем тихонько прижал ее к себе. Девушка не сопротивлялась. Он обхватил ее за талию, прижался ртом к ее губам. Она за-крыла глаза, и губы ее подались. Дзюнпэй ощущал солоноватый запах ее слез, дышал ее дыхани-ем, грудью чувствовал мягкость грудей Саёко. Казалось, в сознании щелкнул какой-то рубиль-ник. Дзюнпэй даже звук его услышал. Будто скрипнули все суставы мира. Но и только. Саёко, словно опомнившись, опустила голову и оттолкнула его. – Нет, – тихо сказала она и замотала головой. – Так нельзя. Дзюнпэй извинился. Саёко ничего не ответила. Так они и сидели некоторое время. Через открытое окно ветерок принес к ним отзвуки радио. Какую-то популярную мелодию. Наверное, эту песню я не забуду до самой смерти, – пронеслось у Дзюнпэя в голове. Однако уже спустя несколько дней он, как ни силился, не смог вспомнить ни названия, ни мелодии. – Тебе не за что извиняться. Ты ни в чем не виноват сказала Саёко. – Похоже, я совсем запутался, – честно признался Дзюнпэй. Саёко протянула руку и положила поверх его: – Ты же пойдешь завтра в школу? У меня никогда раньше не было таких друзей, как ты. Ты мне очень нужен. Пойми хотя бы это. – Но разве только этого достаточно? – Не в этом дело, – в отчаянии вымолвила Саёко, опустив голову. – Я не об этом. На следующий день Дзюнпэй пришел на занятия. С Саёко и Такацуки они дружили до са-мого выпуска. Как ни странно, Дзюнпэю больше не хотелось никуда исчезать. Стоило ему тогда обнять и поцеловать Саёко, и что-то в нем успокоилось. По меньшей мере, сомневаться больше не в чем, думал он. Решение уже принято. Путь даже это решение кто-то принял за него. Саёко познакомила Дзюнпэя со своими одноклассницами, и они время от времени устраи-вали свидания вчетвером. С одной из них Дзюнпэй впервые и переспал. Было это незадолго до его двадцатилетия . Но душою к той девушке он не лежал. Его сердце принадлежало другой. Дзюнпэй всегда обращался с подругой вежливо, нежно и учтиво, но ни разу не был с нею пылок, не отдавая ей себя всего. Он был пылок и отдавал себя всею только своим рассказам. Девушка вскоре нашла тепло в другом месте и покинула его. Так повторялось несколько раз. Лишь после университета родители узнали о том что сын окончил филологический фа-культет, и разорвали с ним всякие отношения. Отец хотел, чтобы наследник вернулся на родину в Кансай и принял его дело, но у Дзюнпэя даже в мыслях этого не было. Он заявил, что останет-ся в Токио и станет писателем. Дело закончилось грандиозным скандалом. С уст несколько раз сорвалось то, что обычно срываться не должно. Встреча эта оказалась последней – с тех пор они с семейством не виделись. |
