|
Разве нет? Они взобрались по лестнице на мол и там же, где обычно, увидели фигуру Миякэ. Он ста-щил в одно место выброшенные на берег коряги всевозможных форм и осторожно составлял их в кучу. Среди плавника затесалось одно толстое бревно. Дотащить его сюда, видимо, оказалось делом нелегким. В лунном свете береговая линия выглядела краем отточенного лезвия. Зимние волны на удивление бесшумно омывали песок. Вокруг – ни души. – Ну как, много? – облаком белого пара выдохнул Миякэ. – Еще бы! – воскликнула Дзюнко. – Да, иногда набирается. На днях был неслабый шторм. Стоит только чаек послушать: «Се-годня славных дровишек нанесет». – Хорош хвастаться, давайте греться. А то в такой холод все мое хозяйство сведет, – сказал Кэйсукэ, потирая руки. – Погоди, не гони. В этом деле главное – порядок. Первым делом все рассчитать, прове-рить, не упустил ли чего, а уж потом не спеша поджигать. Засуетишься – ничего хорошего не выйдет. Поспешишь – людей насмешишь. – Ага, не суетись под клиентом. – Молод еще такие шуточки отпускать, – покачал головой Миякэ. Толстое бревно и несколько обломков он искусно составил в какую-то авангардную скульптуру. Потом отошел на несколько шагов, внимательно осмотрел конструкцию, что-то по-правил, опять подался назад и окинул бревна внимательным взглядом – и так несколько раз, как обычно. Видя, как сложены дрова, он наглядно представлял, как они будут гореть. Так же скульптор, глядя на камень, видит сокрытую в нем фигуру. Наконец бревна приняли нужное положение, и Миякэ кивнул самому себе: «Теперь другое дело!» Затем свернул и засунул под самый низ припасенную газету. И зажег огонь обычной пла-стмассовой зажигалкой. Дзюнко достала из кармана сигарету, сунула ее в рот и чиркнула спич-кой. Прищурившись, она уставилась в спину Миякэ, на его лысеющий затылок. Вот самый на-пряженный момент. Разгорится или нет? И как будет полыхать дальше? Двое молча всматривались в гору бревен. Огонь охватил газету, она исчезла в пламени, но вскоре вся почернела и потухла. И больше ничего. «Не получилось, – подумала Дзюнко. – Ви-димо, бревна слишком сырые». Она уже было отчаялась, но тут вверх потянулась жилка белого дыма – верный знак огня. Ветра не было, и дымок поднимался вверх сплошной тонкой струйкой. Где-то загорелось, но где – пока не видно. Никто ничего не говорил и даже Кэйсукэ закрыл рот. Он сунул руки в карманы, Миякэ присел на корточки, а Дзюнко скрестила руки на груди и лишь иногда, как бы вспоминая о сигарете, затягивалась. Как обычно, Дзюнко думала о «Костре» Джека Лондона. Рассказ о том, как человек где-то в глубине Аляски пытается развести огонь. Не разведет – замерзнет насмерть. А солнце клонится к горизонту. Вообще Дзюнко читала мало, но эту книгу, заданную на летние каникулы, перечитала несколько раз. Вся сцена живо и естественно вставала у нее перед глазами. Биение сердца, страх, надежду и отчаяние человека на краю гибели она чувствовала так, будто это происходило с ней самой. Но важнее всего в истории – то, что человек на самом деле искал смерти. Она это знала. Причину объяснить не могла, но с самого начала понимала это. Путник на самом деле жаждал смерти. Он знал, что это для него – подходящий конец. Но несмотря ни на что, боролся изо всех сил. Чтобы выжить, ему предстояло побороть превосходящего противника. Дзюнко до глубины души потрясло именно это принципиальное противоречие где-то в середине рассказа. Преподаватель высмеял ее мнение. С удивлением спросил: «С какой это стати герой ищет смерти? Что-то новенькое. Весьма и весьма оригинально». Отрывок из сочинения Дзюнко он зачитал вслух, и весь класс засмеялся. Но Дзюнко знала точно. Ошибаются они все. Ведь если это не так, почему концовка у рас-сказа – такая тихая и красивая. |
