— И где ты познакомился со своей? — деловито осведомилась Наталья.

— С Леночкой? — задумался на мгновение Абдель. — В ресторане. Она работала буфетчицей, а я туда частенько заходил.

— Влюбился, значит? — подвела первую черту под расследованием Наталья. — И чем же она тебя так прельстила?

— Не знаю, — развёл руками Абдель. — Когда мы остаёмся одни, то я чувствую, что нахожусь рядом с раем, который обещал Аллах всем правоверным.

— Вон как! — скептически вымолвила Наталья и повернулась к мужу. — Завидуй, умник: люди в раю живут, а я с тобой в однушке маюсь с ребёнком!

Абдель понял, что разговор за столом может принять нездоровое направление, и с улыбкой вынул из кармана японский магнитофонный проигрыватель.

— Счас он тебе, дуре, танец живота включит, — буркнул обиженный супругой Виктор. — Иди, покрути своей кормой, да не запнись ногой за ногу.

— А вот и пойду! — вспыхнула Наталья. — Включай, Абдель, на всю катушку!

— Я бы не хотел стать причиной ссоры, — осторожно произнёс гость. — Мне русская музыка нравится не меньше своей.

— Включай, — сказал Сергей. — А на них не обращай внимание. Они уже забыли, о чём повздорили.

Абдель включил магнитофон, который оказался на удивление голосистым, и комнату наполнили звуки мелодичного восточного танца.

— Это и есть танец живота? — сказала Дарья.

— Танец живота можно исполнять под что угодно, — широко заулыбался Абдель. — Ведь это собственно не танец, а объяснение в любви.

— Ах, так! — вскочила со стула Наталья. — Хочешь, Витюшенька, я тебе объяснюсь в любви?

— Валяй! — махнул рукой муж. — И Дарью с собой прихвати, а мы пока остограммимся.

Пока женщины что-то там танцевали под сладкую и тягучую, как сахарный сироп, мелодию восточных базаров и гаремов, Сергей, Виктор и Абдель освободили стаканчики от водки и, прихватив сигареты, вышли на балкон.

Был конец октября, и с десяток вишен и берёзок во дворе роняли своё золотое убранство на порыжевшую траву вытоптанных газонов. Небо над разлившимся на несколько километров водохранилищем было тускло-голубым, и высокий правый берег, занятый садами, был заметно жёлт, и над ним клубилась тёмная и тяжёлая от переполнившего её мокрого снега громадная туча.

— Быть на днях зиме, — заметил Виктор, поёживаясь от набежавшего невесть откуда ветерка. — А у тебя, Абдель, в Сирии, наверно, жарко? Не скучаешь зимой по теплу?

— Что ему скучать? У него супруга — огонь, возле такой не замерзнёшь, — сказал Сергей. — Такой как она, в Сирии не сыскать. Правду я говорю, сосед?

— Моя Леночка лучше всех, — убеждённо объявил Абдель.

— А ты её в Сирию возил, отцу с матерью показывал? — спросил Виктор.

— Показывал.

— Ну, и что? — оживился Сергей.

— Требуют, чтобы я женился на своей, на арабке.

— Вот красота! — восхитился Виктор. — Мне бы такое счастье. Глядишь, меня вторая жена от Наташки обороняла бы.

— И как твоя, Абдель, Елена глядит на такую перспективу? — сказал Сергей.

— Разве я могу ей об этом сказать? — ужаснулся пылкий араб. — Она ревнива до ужаса.

— Наши бабы такие, — хохотнул Виктор. — Наши бабы сами не прочь завести себе гарем из мужиков.