Шуму в зале прибыло. Ребята вроде бы заспорили, только уж я не вникал, не до этого.

   — Расскажу про Матвеича, плотника. К нему на квартиру заходить не советую. Такие рожи из дерева понаделаны, что волосы на голове дыбятся от страха. Но есть чучела и приятные. Дай ему бревно — вытешет ракету, дай полено — будет кукла, дай щепку — сделает ложку. Есть, правда, недочет: любит пиво бочковое.

   — А что он у вас делает? — засомневался белобрысый хохотун.

   — Кузова для грузовиков. Конечно, у него не кузова выходят, а чистые фаэтоны.

   Скосился я на своих товарищей: завуч дробно и нетерпеливо постукивала карандашом по столу, будто я не выучил урок; ученый теперь глядел на меня так, будто я робот, позабывший все команды; макаронщик сидел хмуро, как макарон сырых поел; а знатный сборщик улыбается — весело ему, как и ребятам.

   — Теперь про Эдика, электрика. Голыми руками берет провода в двести двадцать и не моргнет. Не обедает по три дня, как верблюд. Фонарик у него сделан карманный — может самолет ослепить. Машину личную приобретает. Но, само собой, есть недостаток: дипломатом хочет заделаться.

   — Разве это недостаток? — спросил курчавый в очках.

   — А кто ж за него в бригаду? Ты, что ли?

   — Почему он не обедает? — какая-то девчоночка заинтересовалась.

   — За границу же поедет, а бизнесмены нынче тощие.

   И я глянул на механика с макаронки, который сидел и наверняка переваривал свою продукцию.

   — А вот моторист Василий по звуку скажет, что и где барахлит в двигателе. Сильный, как кран-тельфер. Столитровую бочку с бензином перышком бросает в кузов. В дружине ходит. Шпань и пьянь от него рассыпается. Вот, мол, Васька-Дизель идет. Ну и недостаток имеется — от него жена ушла.

   — Почему ушла? — спросили сразу три барышни.

   — Брюнет подвернулся. Да была бы умной, не ушла.

   Я перевел дух — у меня, слава богу, один неучтенный остался, но для характеристики человек трудный.

   — Ну, и есть в бригаде окрасчик Николай. Работу держит, краску с закваской не спутает. Но, скажу вам, ни читать, ни писать, ни считать не умеет. Чистый пень.

   — Не может быть! — отозвалось несколько голосов.

   — У нас же обязательное среднее образование, — уже сердито встряла завуч.

   — Миновало его среднее образование. Скажу вам по секрету, Николай-окрасчик вроде бы не человек, а инопланетянин. Поэтому и не знает ни грамма.

   Ребята зашумели все и враз, требуя пояснений.

   — Мы, конечно, его не проверяли, но Валерка утверждает, что этот Николай к нам с луны свалился.

   — А какие лично у вас интересы? — скоренько спросил паренек в очках.

   Я, конечно, подумал, что не дай бог он и верно станет доктором, зубным, но отвечать начал обстоятельно.

   — Я интересуюсь элементарными частицами. Они ведь теперь всюду. Частицы в физике, частицы в веществах, частицы в пыли, не считая частицы черта в нас.

   — Достаточно! — оборвала завуч. — Спасибо за информацию.

   — На дому стоит антенна, под антенною труба; приходите, наша смена, будем рады завсегда, — попрощался я с ребятами.

   Из школы мы шли со знатным сборщиком.7

   Ребят приучаю выходить кучно из проходной: коли вкалываем вместе, то и нечего ползти по одному.