– А если не откажутся?

– Каждый человек имеет тех богов, которых он заслуживает.

Нерея понимающе кивнула, хотя ему было отчетливо видно, что она не вполне понимает его.

– Значит, ты по‑прежнему будешь пропадать там? – огорченно спросила она. – И мы будем реже видеться? – Это она хорошо понимала.

– Ну почему же? – негромко сказал он. – Я буду иногда заглядывать сюда. Это там время идет медленно, а здесь оно идет быстро. Даже слишком быстро.

Они поговорили еще немного и расстались. Хотя он ничего не рассказал ей, ему стало легче – от ее присутствия, от ее простодушного, доверчивого внимания. Пора было возвращаться к людям.

Жрица была спасена, но Мага не покидала боль утраты. Глубоко внутри у него стоял беззвучный, бесслезный плач по тому, кто носил в себе ее искру, по тому, кто ушел навеки. Плач творца по творцу, по глупой случайности оказавшемуся не бессмертным.

Он разыскал Геласа на тонком плане людского мира. Этот план давно не был пустынным, он был заполнен продуктами человеческого воображения. Рыжий разлегся на поляне посреди какой‑то странной, немыслимой растительности, словно в нарисованной ребенком картинке. Он сделал Магу приветственный жест, но не сдвинулся с места.

– Валяешься, бездельник? – насмешливо глянул на него Маг и уселся рядом.

Тот угукнул в ответ и ухмыльнулся. Маг сорвал травинку и завертел ее в пальцах:

– Это съедобно?

– Откуда мне знать?

Маг сунул травинку в зубы и растянулся рядом с ним, заложив руки за голову. Некоторое время они молча лежали, глядя в белесое небо.

– Вот мы и опять одни, – протянул Гелас, не поворачивая к нему головы.

– И опять нам начинать заново, – в тон ему отозвался Маг.

– Ну почему же заново? – возразил тот. – Многое уже сделано. Согласись, что теперь наши подопечные совсем не те, что прежде.

– Правильнее сказать – не совсем те. Кое‑что, конечно, сделано.

– Значит, мы не начнем заново. Мы продолжим нашу плодотворную деятельность.

Во рту у Мага стало горько. Он сплюнул травинку.

– Тьфу, вот гадость! – попрощался он с травинкой. – Боюсь, что плоды нашей деятельности ничуть не слаще.

– Преувеличиваешь, – лениво откликнулся Воин. – Да и незачем тащить в рот все, что попало под руку. Кто тебя заставлял жевать ее?

– Никто.

– А кто тебя заставлял бродить среди людей, жить их жизнью?

– Никто.

– Тогда мне непонятно, чем ты недоволен. Кто тут виноват, кроме тебя?

– Наверное, никто.

– Рад, что в тебе сохранилась капля здравого смысла. Но должен заметить, в последнее время ты не похож сам на себя.

– И чем же?

– Чем? – Воин задумался. – Пожалуй, в тебе стало слишком много… человеческого.

– С кем поведешься… – пробормотал Маг.

– А ты не водись, – посоветовал Воин. – Ты – творец, а не человек. Ты должен присматривать за людьми сверху, а не барахтаться в одной грязной луже с ними.

– Никому я ничего не должен, – огрызнулся Маг. – Кроме того, они тоже творцы.

– Будущие творцы, – напомнил ему Воин. – Это, я скажу тебе, разница.

– Не такая уж большая. – Маг резким движением сел. – И все‑таки нам придется начинать. Все изменилось, этот мир стал другим. Изменились условия, обстоятельства. А продолжать – это быть привязанным к прежним условиям.