- Как вы можете сравнивать! Там были индейцы.

 - Дикари не только индейцы.

 - Вряд ли есть основания для параллелей! - Тон Уоррена был вызывающим. - Отбивать нападения краснокожих не то же самое, что убивать белых людей среди бела дня.

 - Однажды Уилл Торн рассказал мне о пуританах, которые решили отправиться в Балтимору и расправиться там с людьми только потому, что те любили музыку, танцы и вечеринки. Для меня это звучит дикостью.

 Уоррен встал.

 - Пожалуй, мне пора идти, - сказал он, - не думал, что у вас будут гости.

 Когда он ушел, мы какое-то время сидели молча, и я не знал с чего начать разговор. Если Кейти хочет выйти за него замуж, это ее личное дело, но Уоррен ей не пара. И дело не в том, что я ему не понравился; в Уоррене угадывалось нечто порочное, как угадывается это в плохой лошади, но что могло быть порочного в школьном учителе? Может быть, меня отталкивала его самоуверенность, доходящая до фанатизма, а фанатики - опасные люди.

 Но кто я такой, чтобы указывать ей? Кейти по-доброму отнеслась ко мне, когда я был одинок. Я смотрел, как на ее щеках играют тени от пламени свечей и неожиданно понял: я люблю ее.

 Что такой парень, как я, может знать о любви? Ничто не могло подсказать мне, но я чувствовал сейчас то, чего никогда не чувствовал ни к кому на свете.

 - Ваша кукуруза созрела, - сказала вдруг Кейти, - пора собирать урожай.

 - Я собираюсь уезжать из Техаса, - произнес я.

 - На самом деле?

 - Да.

 - Когда, Каллен? Когда?

 - Скоро... На днях.

 - Каллен, я... Вы не имеете представления, как я на это надеялась!

 - Хотите от меня избавиться?

 Она положила свою руку на мою.

 - Вы знаете, что это не так. Просто здесь у вас нет ни единого шанса, а где-то еще вы сможете начать жизнь заново, сможете стать человеком.

 - Все, что у меня есть, находится здесь, - упрямо сказал я. - Если я уеду, меня не ждет ничего хорошего.

 - Каллен, вы молодой, сильный, умный. Вы сможете получить все, что захотите.

 Глядя на нее, я подумал, что есть то, чего я не получу, как бы сильно ни желал.

 Я встал, разозлившись на себя и на свою судьбу. Но Кейти была права, здесь меня не ждет ничего хорошего, и чем раньше я уеду, тем лучше.

 - Я должен идти.

 - Подождите.

 Кейти задула свечку, открыла дверь, и мы вышли в темноту. С болот легкий ветерок доносил запах сырой земли, опавших листьев и разлагающегося дерева. Воздух был напоен сладким ароматом цветов и прохладой тихой, затененной воды. Во мне вдруг вспыхнул гнев, и я понял: пусть она выходит за него замуж, но я должен сказать то, что чувствую.

 - Кейти, - промолвил я, - вы...

 Они вышли из темноты так тихо, что я не успел среагировать. Их было двенадцать человек с винтовками наготове. Единственной мыслью было: "Если я шевельнусь, может пострадать Кейти".

 - Не двигайся, Каллен. На сей раз ты в наших руках. - Я узнал голос Чэнса Торна. Он вышел вперед и стоял в лунном свете - высокий, стройный и красивый. - Теперь, Каллен Бейкер, тебе не избежать виселицы.

 Кто-то подошел ко мне сзади и вытащил кольты. Кейти оставалась рядом со мной, она подняла голову и, глядя мне в глаза, прошептала:

 - Что, Каллен? Что вы хотели сказать мне?

 - Глупости, - сказал я. - Ничего особенного. Совсем ничего особенного.

 Как может человек, которого должны повесить, думать о таких вещах? А Чэнс Торн на этот раз не даст мне сбежать, я даже не удивлюсь, если они повесят меня на дороге, не доезжая до Джефферсона.

 - Иди в дом, Кейти, - приказал Чэнс. - Если что-нибудь случится, я не хочу, чтобы ты это видела.