– Ладно, поехали. Во сколько начало?

– Да что тут ехать? Две остановки на метро. – Кузнецов начинает собираться. – В шесть, как обычно. Сейчас наберу Леве.

Кузнецов убегает на вахту звонить. Я же разглядываю на постели друга модный коричневый болоньевый плащ. Писк сезона. Вот и Димон пустил деньги на одежду. Будет отбивать Юленьку у мгимошника.

А интересно, в чем придет Коган?

А вот Лева ничуть не изменился. Все те же темные брюки, белая рубашка.

– Куда дел деньги? – тихонько спрашиваю Когана по дороге от метро. Выйдя из вестибюля станции, мы влились в огромную толпу москвичей, шедшую к стадиону.

– Да уж не на шмотки. – Лева с иронией смотрит на нас с Кузнецовым. – Купил несколько книг, остальное отложил.

Мы находим свою трибуну, проходим билетный контроль. Солнце уже село, над стадионом зажглись мачты освещения. Играет бодрый футбольный гимн, игроки выбегают на поле, выстраиваются полукругом. Судья подкидывает монетку, вратари в кепках занимают ворота по жребию. Народ приветственно орет, звучит свисток. Игра началась.

Боже! Какая же это скукота – футбол в 64-м году. Игроки не просто ползают – они ходят пешком по полю. Индивидуальное мастерство, конечно, на уровне, но скорость! Динамики нет никакой. От слова «совсем». Но народу нравится. Болельщики кричат, свистят.

Армейский нападающий обводит двух спартаковских защитников, бьет в дальний угол… гол! Публика вскакивает, кричит, рукоплещет. Мы сидим на спартаковской трибуне. Тут траур. На армейской – оживление. Судья показывает на центр поля, игра возобновляется.

Заканчивается первый тайм, объявляют перерыв. Народ вокруг начинает вынимать из карманов нехитрую снедь и выпивку. Хлеб с салом, огурцы, лук. Пьют из фляжек водку, кто побогаче – коньяк. Времена, когда на входе на стадион обыскивают, еще не наступили.

– Лева, ты все про всех знаешь, – я поворачиваюсь к Когану. – Нужна аспирантская однушка в общаге. На ночь. Завтра.

– Как говорил Ги де Мопассан, – заржал Димон, – ближе к делу – ближе к телу.

– Для Вики или для Оли? – коротко интересуется Коган.

– Для нас с Викой, – отвечаю я, чувствую, как краснею. Хорошо, что под моей новой бородкой это совсем не заметно.

– Лебинзон сдает. Но очень дорого.

– Сколько?

– Три рубля, – Лева тяжело вздыхает, явно осуждая жадность соплеменника.

– Сможешь договориться? – Я мнусь. – И дать мне взаймы два червонца. А лучше три.

– А она пойдет? – усмехается Коган. – Я-то договорюсь и червонцы дам, но если что… Лебинзон денег не вернет, имей в виду.

– Будем считать это предпринимательским риском, – шучу я, друзья недоуменно переглядываются. – Спиртовка еще нужна. Можно химическую.

– Спиртовка-то зачем? – Димон в шоке, Лева тоже.

– Потом расскажу. Вам понравится.

– Э… главное, чтобы Вике понравилось, – шутит Коган. Кузнецов смеется так, что на нас оглядываются болельщики. Вытирает слезы.

– Будет тебе спиртовка. Еще пожелания есть? «Принимаю заказы до трех тонн».

Лева цитирует кинофильм «Девчата». Я улыбаюсь, хлопаю друга по плечу.

– Остальное сам.

– Расскажешь потом. – Кузнецов грозит мне пальцем. – В подробностях!

– Ой, посмотрите! – Лева тыкает рукой влево. – Да вон там, в третьем ряду. Узнаете?

Я смотрю в сторону, куда указывает Коган.