– Она взяла стаканчик попкорна и вот так его трясет, – Нора забрала пустой стакан, накрыла ладонью и несколько раз медленно встряхнула. Нерастаявший лед с шорохом прополз по стенкам.

– Ты их правда найдешь? – спросила Инна, вмиг перестав улыбаться. – Как?

– Ну это же моя работа. Я, конечно, ищу не людей, а сюжеты, но если бы слово «сюжет» было человеком – это была бы Яна.

Девочка нахмурилась. Она сомневалась. Боялась рассказывать, хотела рассказать. И – почудилось Норе – будто должна была рассказать.

– Яна… – наконец, осторожно начала она. – Яна называла это «бардо ». Она сложно объясняла. Вроде как это стадия между двумя какими то точками. Наша жизнь – бардо между рождением и смертью. Сон – тоже бардо между реальностью и сновидениями. Яна сказала, что для нас всех зима – это бардо между последним убийством осени и первым убийством весны.

– То есть зима – не сезон, а промежуток между убийствами? А если убийства не произойдет? Маньяку надоело или он умер – зима не кончится?

– Она про это тоже что то объясняла… что он просто так убивать не перестанет, и что если перестанет – значит, умрет или физически или… ну, как убийца… – Инна замолчала. Нора изо всех сил старалась делать серьезное лицо, но видела свое отражение в узком зеркале на двери уборной на другом конце зала.

– Прости, – сказала Нора. – Я во всем этом совсем не разбираюсь, и Яна мне почти не объясняла. Только сказку рассказывала про смерть.

– Лем сказал, что однажды Яна должна будет рассказать другую сказку. Она давала тебе амулет?

Нора зябко повела плечами, почему то представив сушеную мышь на веревке.

– Нет. А про амулеты тоже тайна?

– Нет, Яна их почти всем раздавала. Говорила, они отпугивают зло, и того, у кого такой есть, маньяк не найдет. Странно, что тебе не дала.

На секунду Норе почему то стало тошно. Это была особая, холодная и горькая тошнота. Она даже не сразу поняла, что испугалась.

Инна тем временем достала из кармана кулек из белой ткани. Осторожно развернула.

Никакой сушеной мыши там не было.

– Можно? – не дожидаясь ответа, Нора осторожно подняла невесомое колечко из высушенных ивовых веток, перевитых красной нитью. – Почему вы раньше не показывали?..

– Кто показывает свои амулеты просто так?

Нора положила амулет на ладонь и тут же поняла, что «колечко» – не то слово. Это был венок. И от него едва ощутимо попахивало гарью.

Она не сразу вспомнила, что ей это напоминает. О таком же венке рассказывал Яр – правда, он назвал его «ветки какие то с нитками перекрученные». Он нашел его у подруги Рады, Леси. У той, что была на нее похожа, а потом подстриглась под машинку, а может и вовсе налысо побрилась, и вставила цепь в нос. Это больше походило на действующий оберег от маньяка.

Яр нашел амулет Яны в кармане пальто Леси. Она не выходила без него из дома.

– Почему он пахнет дымом?

– Яна какие то в костер бросает, а какие то рядом складывает…

– А как она решает, какие жечь, а из каких венки делать?

Инна пожала плечами. На ее белых от тонального крема щеках хлопьями сажи лежала осыпающаяся тушь.

Нора положила венок на стол, сделала несколько снимков и вернула амулет. Нужно было все записать – тогда, она была уверена, догадка, которая только начинала скрестись сотней шустрых лапок, обретет окончательную форму. И главным будет ее поймать. Не дать сбежать, затеряться в эзотерических бреднях Яны и ее друзей.

– Бардо прерывается не просто так, – продолжила Инна, спрятав амулет в карман. – Это от кого то зависит…

«От маньяка», – раздраженно подумала Нора, но промолчала, потому что девочка, хмурясь и добросовестно вспоминая чушь, которую ей наговорили, на самом деле сообщала ей очень важные вещи.