Джим - единственный сын. Денег, конечно, куры не клюют. Вы видели его автомобиль? Джим, правда, еврей, но ужасно порядочный. Он обожает Фредди. Они все время вместе. До конца недели пробудут в "Мажестике", а в понедельник - ко мне. - А муж миссис Раис?
- Этот скот? Да его и след простыл. Никто не знает, куда он девался. Фредди попала в глупейшее положение. Нельзя же развестись с человеком, который неизвестно где находится.
- Разумеется.
- Бедняжка Фредди! Ей так не повезло! - задумчиво заметила Ник. - Один раз дело чуть было не выгорело, она его разыскала, поговорила с ним, и он сказал, что совершенно ничего не имеет против, да у него, видите ли, нет с собой денег, чтобы уплатить женщине, с которой можно было бы разыграть для полиции сцену измены. И кончилось тем, что Фредди выложила деньги, а он их взял да и был таков. С тех пор о нем ни слуху ни духу. Довольно подло, как по-вашему?
- Силы небесные! - воскликнул я.
- Мой друг шокирован, - заметил Пуаро. - Вы должны щадить его чувства. Понимаете, он из другой эпохи.
Он только что вернулся из далеких краев, где его окружали широкие, безбрежные просторы, и так далее, и так далее, и ему еще предстоит осилить язык наших дней.
- Да что же здесь особенного? - удивилась Ник, делая большие глаза. - Я думаю, ни для кого не секрет, что такие люди существуют. Но все равно, по-моему, это низость. Бедненькая Фредди попала тогда в такую передрягу, что не знала, куда и приткнуться.
- Да-а, история не из красивых. Ну, а второй ваш друг? Милейший капитан Челленджер?
- Джордж? Мы знакомы испокон веков, во всяком случае, не меньше пяти лет. Он симпатяга, Джордж.
- И хочет, чтобы вы вышли за него замуж, э?
- Намекает по временам. Рано утром или после второго стакана портвейна.
- Но вы неумолимы.
- Ну, а что толку, если мы поженимся? Я без гроша, он тоже. Да и зануда он порядочная, как говорится, доброй старой школы. К тому же ему стукнуло сорок.
Я даже вздрогнул.
- Конечно, он уже стоит одной ногой в могиле, - заметил Пуаро. - Меня это не задевает, не беспокойтесь, мадемуазель, я дедушка, я никто. Ну, а теперь мне бы хотелось поподробнее узнать о ваших несчастных случаях. Скажем, о картине.
- Она уже висит... на новом шнуре. Хотите посмотреть?
Мы вышли вслед за ней из комнаты. В спальне, над самым изголовьем, висела написанная маслом картина в тяжелой раме.
- С вашего позволения, мадемуазель, - пробормотал Пуаро и, сняв ботинки, взобрался на кровать. Он осмотрел шнур и картину, осторожно взвесил ее на руках и, поморщившись, спустился на пол.
- Да, если такая штука свалится на голову, это не слишком приятно. Ну, а тот старый шнур был такой же?
- Да, только на этот раз я выбрала потолще.
- Вас можно понять. А вы осмотрели место разрыва? Концы перетерлись?
- По-моему, да. Я, собственно, не приглядывалась. Мне было просто ни к чему.
- Вот именно. Вам это было ни к чему. Однако мне очень бы хотелось взглянуть на этот шнур. Он в доме?
- Я его тогда не снимала. Должно быть, тот, кто привязывал новый, выбросил его.
- Досадно. Мне бы хотелось на него посмотреть.
- Так вы все-таки думаете, что это не случайность? Уверена, что вы ошибаетесь.
- Возможно. |