|
Мисс Бакли, сообщила она, еще не возвращалась. Пуаро объяснил, что нам назначено свидание, и не без труда добился, чтобы нас впустили в дом. Женщины такого типа обычно не слишком доверяют иностранцам, и я льщу себя надеждой, что именно моя внешность заставила ее смягчиться. Наконец нас провели в гостиную, где нам предстояло ожидать возвращения мисс Бакли. Вот где совсем не чувствовалось уныния. Комната - правда, довольно запущенная - выходила на море и была залита солнечным светом. На фоне тяжеловесной мебели времен королевы Виктории разительно выделялось несколько дешевеньких вещей ультрамодерн. Парчовые гардины выцвели, зато чехлы были новенькие и яркие, а диванные подушки словно пылали чахоточным румянцем. На стенах висели фамильные портреты. Я подумал, что некоторые из них, должно быть, по-настоящему хороши. Рядом с граммофоном валялось несколько пластинок. Стоял небольшой приемничек; книг в комнате почти не было; на край дивана кто-то бросил развернутую газету. Пуаро поднял ее и, поморщившись, положил назад. Это была местная "Уикли Геральд энд Директори". Однако что-то заставило его снова взять ее в руки, и, пока он просматривал там какую-то заметку, дверь отворилась и в комнату вошла Ник Бакли. - Эллен, несите лед! - крикнула она, обернувшись, и уже после этого заговорила с нами. - Ну, вот и я... а тех всех я спровадила. Сгораю от любопытства. Неужели я та самая героиня, которую никак не могут разыскать киношники? У вас был такой торжественный вид, - добавила она, обращаясь к Пуаро, - что ничего другого я просто и подумать не могла. Ну сделайте же мне какое-нибудь заманчивое предложение. - Увы, мадемуазель... - попытался было заговорить Пуаро. - Только не говорите, что все наоборот, - взмолилась она, - что вы пишете миниатюры и одну из них хотите мне всучить. Впрочем, нет, с такими усами... да еще живет в "Мажестике", где кормят отвратительно, а цены самые высокие во всей Англии... нет, это попросту исключено. Женщина, отворявшая нам дверь, принесла лед и поднос с бутылками. Не переставая болтать, Ник ловко смешала коктейли. Мне кажется, непривычная молчаливость Пуаро в конце концов привлекла ее внимание. Наполняя фужеры, она вдруг остановилась и резко бросила: - Ну, хорошо... - Вот этого-то мне и хочется, мадемуазель: пусть все будет хорошо. - Он взял у нее фужер. - Ваше здоровье, мадемуазель, здоровье и долголетие. Девушка была не глупа. Его многозначительный тон не ускользнул от нее. - Что-нибудь... случилось? - Да, мадемуазель. Вот... Он протянул руку. На его ладони лежала пуля. Девушка взяла ее, недоуменно нахмурившись. - Известно вам, что это такое? - Да, конечно. Это пуля. - Именно так. Мадемуазель, сегодня утром возле вашего уха пролетела вовсе не оса... а эта пуля. - Вы хотите сказать... что какой-то оголтелый идиот стрелял в парке возле отеля? - Похоже на то. - Черт возьми! - чистосердечно изумилась Ник. - Выходит, я и вправду заколдована. Значит, номер четыре. - Да, - согласился Пуаро. - Это четвертый. И я прошу вас рассказать об остальных трех... случайностях. Девушка удивленно взглянула на него. - Я хочу полностью убедиться, что это были... случайности. - Господи! Ну конечно! А что же еще? - Соберитесь с духом, мадемуазель. Вас ждет большое потрясение. Вы не подумали, что кто-то покушается на вашу жизнь? Вместо ответа Ник покатилась со смеху. |
