Поняв намек, Регина покраснела до ушей, но у нее и в мыслях не было сдаваться.

– Возможно. Но тогда вам незнакомо наслаждение, которое испытываешь иногда, просто прикоснувшись к другому человеку. – Она подошла к нему почти вплотную, нежный аромат ее духов окутал его, и Маркус вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха. – Вы никогда не узнаете, что такое трепетное возбуждение, когда тебя переполняет страсть. Только не говорите мне, что вы и это можете отыскать в ваших книгах, потому что я никогда не поверю.

– Вот, значит, как? А я то было решил, что благовоспитанная светская дама вроде вас просто не может знать, что такое «трепетное возбуждение, когда тебя переполняет страсть», – насмешливо повторил Маркус ее же собственные слова.

Краска на щеках Регина стала гуще. Теперь они стали похожи на пионы в цвету.

– Не стоит извращать мои слова. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

– Ну да… конечно. – Маркус посмотрел на нее сверху вниз, и в глазах его было такое презрение, что Регине вдруг захотелось его ударить. – Насколько я слышал, вы никогда не снисходите даже до того, чтобы позволить своим обожателям поцеловать вам руку.

– Что ж… зато я соглашаюсь с ними танцевать. А единственные женщины, которых допускаете до своей особы вы, – это служанки. Господи помилуй, представить только! Кстати, а вы, случайно, не прячете женщин у себя в донжоне?

– О чем это вы, черт возьми?! Регина стала совсем пунцовой.

– Ходят слухи… что вы приковываете женщин цепью к стене донжона… ну, чтобы позабавиться с ними.

«Господи Боже мой! Надо ж такое придумать!»

– И вы в это верите?!

Регина вскинула подбородок, дерзко глядя ему в глаза:

– А почему бы и нет? Легко! Особенно учитывая, что при вашей учтивости и изысканных манерах вам, вероятно, весьма сложно найти женщину, которой вы бы смогли доставить наслаждение, – ну, если, конечно, не приковать ее цепью к стене.

На мгновение утратив самообладание, Маркус шагнул к ней. И тут же понял, что совершил большую ошибку, – он вновь ощутил соблазнительный медовый аромат туалетной воды, окутывающий Регину с головы до ног, и кровь бросилась ему в голову. К тому же, оказавшись так близко, он вдруг заметил золотистую россыпь веснушек у нее на шее – той изящной, с аристократическим изгибом шее, к которой он мечтал прижаться губа…

Стоп! С трудом заставив себя оторвать глаза от этого дивного зрелища, Маркус взглянул на нее в упор:

– Поверьте, мадам, мне не составит особого труда доставить удовольствие женщине… если я, конечно, захочу.

– Неужели? – Регина выразительно вздернула брови. – Что то не слишком верится!

– Воля ваша, мадам. Но это не значит, что мне это не под силу.

– Шутите! Что ж… так докажите это! – с вызовом бросила она.

Перед тем как окончательно потерять самообладание, Маркус еще успел подумать, что она, вероятно, вкладывает в эти слова совершенно иной смысл, нежели он. Скорее всего эта жеманница имеет в виду слащавые комплименты, расшаркивания и прочие штучки из арсенала «всякого учтивого джентльмена». Но сейчас его это волновало меньше всего. Маркус решил, что уже достаточно натерпелся от нее – хватит с него этих кривляний, презрительных усмешек и издевательских намеков. Он покажет ей, чем рискует женщина, у которой не хватает ума оставить его в покое…

– Отлично! Что ж… раз вы настаиваете, мадам… рад служить. – И прежде чем Регина смогла воспротивиться, Маркус склонился к ней и впился губами прямо в ее соблазнительно алый рот, который всю прошлую ночь преследовал его во сне.

Регина жалобно пискнула. Потом отскочила в сторону, как ошпаренная кошка.