-  Так почему не посмотреть, пошли, посмотрим. Там караульным мой кум Степан.

    Мы вернулись к «темной», но никакого Степана здесь не оказалось, а сама тюрьма была заперта, вернее, подперта деревянным колом. Я его убрал и распахнул дверь.

    -  Есть тут кто-нибудь? - крикнул в темное помещение.

    -  Есть, - откликнулся мужской голос, и на свет Божий показался прилично одетый мужчина, правда одежда у него была не в порядке, а лицо помятое и усталое. Он удивленно осмотрел нашу странную компанию.

    Алексей низко поклонился арестанту. Мы с Сидором ожидали другого явления и не сразу на него отреагировали.

    -  Здесь должна была быть женщина, - наконец сказал я.

    -  Есть и женщина, но она еще спит, - объяснил он.

    Разговор у нас получался светский, будто мы зашли сюда в гости.

    -  Ее не Прасковьей зовут? - не выдержал неизвестности Сидор.

    -  Не знаю, она не называлась, - ответил арестант и крикнул вглубь сарая, - боярышня, тебя тут спрашивают!

    Неожиданно в разговор вмешался наш провожатый, он вновь низко поклонился арестанту:

    -  Доброго тебе утречка, Василий Григорьич!

    -  Здравствуй, Алексей, - ответил тот, отстраняясь от двери, из которой, едва его не сбив с ног, выскочила взлохмаченная Прасковья. Она уставилась на нас во все глаза, засмеялась и бросилась мне на шею.

    Я только успел про себя отметить, что арестант, скорее всего, и есть управляющий, как был захлестнут эмоциями.

    То, что здесь началось, думаю, не требует особых комментариев. Мы обнимались, целовались и радовались встрече. Наконец, девушка немного успокоилась, и я смог переключиться на Василия Григорьевича. Он все это время стоял, прислоняясь плечом к стене узилища, с ироничной улыбкой рассматривая нашу компанию. Я его спросил:

    -  Ты, если я не ошибаюсь, здешний управляющий?

    -  Бывший, - ответил он, - сегодняшней ночью стал простым арестантом. - Если вы хотите увезти отсюда девушку, тогда поторапливайтесь, когда вернется хозяин, вам придется составить мне компанию.

    -  Нам спешить некуда, он теперь сюда нескоро явится, разве что после второго пришествия, - сказал я. - А вот с тобой бы я очень хотел поговорить, у меня есть много вопросов.

    -  Что значит… Ты хочешь сказать, что постельничий? Я же его вчера вечером видел живым и здоровым, - теряя весь свой иронический настрой, забормотал он.

    -  Все мы под Богом ходим и не знаем своего последнего часа, - нравоучительно объяснил я. - Сейчас человек жив, через минуту, глядишь, умер. Неисповедимы пути…

    Однако он не дослушал сентенцию, перебил на полуслове:

    -  Значит, умер Нечаев!

    Он был так искренно удивлен, можно даже сказать, ошарашен новостью, что начал нервно перебирать застежки на кафтане, потом пробормотал:

    -  Этот всем новостям новость. Как же это он так сподобился?

    -  Добрые люди помогли, чтобы случаем не сжег Москву.

    В этот момент в наш разговор вмешался Алексей:

    -  Как же это ты, тезка, сейчас говоришь, что барин помер, а давеча сказывал, что он меня домой отправил? Что он, с того света тебе приказ передал?

    -  Сначала передал, а потом и умер, - ответил я, - помнишь, сначала крики были, а потом все люди на зады побежали, вот тогда и твой барин преставился.