- Но…

Она выпроводила его и оперлась спиной о дверь, как делали героини многих кинокартин'. «Но ни одна героиня не вела себя так глупо, - подумала Рейчел. - Только безнадежная идиотка могла так отпустить своего мужчину».

Она сама толкала его в объятия Мэриан Джонсон. Возможно, когда отель будет построен и Патрик почувствует одиночество, он женится на Мэриан. Церковь и общество против такого брака возражать не станут. Наоборот, обрадуются. А разведенной еврейке можно будет удалиться со сцены. Рейчел не плакала, потому что слез у нее не было. И не подходила к окну, чтобы посмотреть, как он уезжает.

Просто долго стояла неподвижно.

Джон Райан вздыхал. Иногда ему хотелось с кем-то посоветоваться. Мэри Доннелли для этого не годилась: она люто ненавидела Патрика О'Нила. Поговорить с Фергусом тоже было нельзя, потому что Слэттери-младший считал О'Нилов лично ответственными за несчастный случай с Кейт и мечтал о наступлении дня, когда ей будет выплачена громадная компенсация.

Доктор Уайт в союзники тоже не годился. Похоже, Уайт считал его старым нытиком. Мартин не раз говорил, что Кейт чувствовала бы себя намного лучше, если бы родные поддерживали в ней надежду на светлое будущее.

Рассчитывать на сына тоже не приходилось: мальчик как пришитый ходил за этой маленькой американкой.

Делиться заботами с Дарой Джон не хотел. Дочь была еще ребенком; говорить девочке, что он не может найти общего языка с ее матерью, было бы проявлением слабости.

Мысль о создании кафе Райана давила на него, как камень.

Однажды днем, когда Мэри сидела в баре, Кейт подрубала зеленые салфетки для кафе, дети были в школе, Леопольд храпел в саду, а кошка лежала на подоконнике и мурлыкала как мотор, Джон сел и начал писать стихи.

На этот раз он писал не о земле или людях, которые однажды пришли на эту землю. На этот раз Джон писал о клетке, в которой он очутился и не мог из нее выбраться, потому что сам ее построил из прутьев любви, заботы и хороших манер. До сих пор он придерживался этих правил, позволявших никому не причинять вреда. И теперь писал о том, что выбор того или иного образа действий может стать изменой самому себе.

Это был крик сильного человека, который попал в ловушку и не видит из нее выхода. Джон заглянул в комнату Кейт и увидел, что она уснула за шитьем. Он осторожно забрал у жены иголку и подложил под спину подушку. Оставил рядом стихотворение и ушел на долгую прогулку. Добрался до рощи Койна и некоторое время рубил траву палкой. А потом поднялся на заросший мхом холм и пошел в Грейндж.

Он вошел в бар и заказал пинту пива.

Здесь царил упадок. В баре было грязно. День кончался, но пепельницы были полны, а стаканы оставались несобранными. О пополнении запасов никто не заботился: некоторые бутылки опустели, а другие были запачканы потеками.

Он давно не заходил сюда. В былые дни здесь было куда опрятнее.

Молодой бармен был грубым и неприветливым. Недодал сдачу и не извинился, когда ему на это указали.

Кто будет ходить в бар Грейнджа, когда в трех милях от него откроется роскошный отель? Джона бросило в дрожь. Он тоже слышал о том, как Патрик готовил своих служащих. Говорил им, что американцы очень ценят вежливое обхождение и предпочитают, чтобы сотрудники отеля помнили их имена. Любят, когда в ответ на «спасибо» им говорят «добро пожаловать». Патрик обшарил всю Ирландию в поисках подходящего управляющего, но забраковал всех кандидатов, после чего обратился в другой отель и предложил Джиму Костелло двойной оклад с условием тут же приехать в Фернскорт и возглавить его. Костелло, привлекательный и энергичный молодой человек, взял пять минут на раздумье, что только повысило его жалованье, и ушел из отеля лишь через три недели, подобрав себе преемника. Именно такой человек и был нужен Патрику О'Нилу.