Я вздохнул.

– Я же сказал, что был один.

Уилер опять кивнул.

– Может быть, вначале вы были один, но где‑то по дороге у вас могли появиться помощники. Вы понимаете, что мне надо точно знать об этом. – Он указал на китайца. – Мой друг располагает средствами установления истины, но вряд ли вам захочется с ними познакомиться.

Я, как бы между прочим, оглядел салон. С уходом капитана ситуация облегчилась, не на много. Позади меня стояли два матроса, один из которых держал направленный на меня пистолет. Впереди находились Уилер и китаец. Китаец держал руку в кармане – он наверняка тоже был вооружен. Я посмотрел на Слэйда и прикинул, присоединится ли он ко мне, если дело дойдет до борьбы.

Я сказал:

– Интересно, как все‑таки вам удалось выйти на Макинтоша и на меня так быстро. Кажется, вы знаете все, включая мою южноафриканскую историю.

Уилер хмыкнул.

– Вы, англичане – нация любителей. Это относится и к разведке. Мне о вас рассказали.

Я был искренне удивлен.

– Но кто? Ведь об этом знали только Макинтош и я.

– Точно. И вы мне ничего не рассказывали.

Моя челюсть отвисла, и я уставился на Уилера, отказываясь верить своим ушам.

– Макинтош?

– Кто ж еще? Он был слегка пьян и болтлив. С помощью лести мне удалось выудить у этого дурака нужную информацию. Потом он спохватился, конечно, замолчал, но мне этого было достаточно. – Он засмеялся. – Мы обсуждали проблемы тюремной реформы.

Я был в замешательстве.

Макинтош в описании Уилера выглядел совсем не тем человеком, которого я знал. Во‑первых, он был не дурак и, во‑вторых, совершенно не падок на лесть. Что же он тогда выкинул, черт возьми?

– Он мертв, – продолжал Уилер. – Я позаботился об этом, как только мы надежно спрятали вас в Ирландии. Но оказалось не так уж надежно, правда? Эти клоуны из революционной армии – такие же любители. Но ничего, теперь вы здесь, и все, в конце концов, хорошо.

Холод пронизал меня до мозга костей. Жив был Макинтош или нет – а я точно этого не знал, потому что сам просил Элисон распространить слух о его неизбежной кончине, – я чувствовал себя преданным и страшно одиноким, словно человек, идущий по лестнице без перил. И я был потрясен. Приходилось верить Уилеру, все остальное не имело никакого смысла, равно как и предательство Макинтоша. Если...

Вернулся капитан и сказал, нарушая цепь моих мыслей:

– Лодка не обнаружена.

Уилер в это время вставлял вторую сигарету в мундштук.

– В конце концов, может быть, вы сказали и правду. – Он обратился к капитану. – Этих двоих определить в надежные места, раздельно. Ваши предложения?

– Слэйд может вернуться в свою каюту, – сказал капитан.

– После того, что случилось? – Уилер удивленно приподнял брови.

Заговорил китаец:

– Его надо приковать наручниками к кровати и посадить человека внутрь каюты. Ему нельзя позволить даже пикнуть.

Уилер подумал.

– Хорошо. А что со Станнардом?

– На носу есть помещение, обитое железом, с хорошо задраивающейся дверью. Оттуда он не сможет выбраться.

– Боюсь, ваш допрос придется пока отложить, – обратился Уилер ко мне. – Вот отойдем подальше у море, тогда и приступим. Там вашего крика никто не услышит. – Он махнул рукой, и кто‑то схватил меня за руку. – Кстати, то, что случилось у нас с винтами – ваша работа?

– А что случилось с винтами? – Я постарался улыбнуться. – Они что, разболтались?

– Ишь, какой бравый, – промолвил Уилер. – Острит перед лицом смерти. Это очень по‑английски. Уведите его.

Два человека вывели меня из салона и вытолкнули на заднюю палубу.