Взглянув вверх, я различил на фоне неба древко кормового вымпела и определил положение перил. Держа в одной руке свернутую веревку, я другой метнул крюк вверх. Послышался мягкий удар – он приземлился на палубе. Затем я потянул веревку и убедился, что теперь смогу без особого труда вскарабкаться на яхту.

Наклонившись, я прошептал Элисон:

– Ну вот. Все готово. Я могу вернуться со Слэйдом, а могу и нет. Может, мне придется поспешно прыгать через перила, так что будь где‑нибудь поблизости и выуди меня. – Я помолчал. – Если же я не вернусь, то ты действуй по своему усмотрению и желаю тебе побольше английской удачи.

Я пополз по веревке вверх и ухватился за древко вымпела, снимая этим нагрузку с акульего крюка. Пистолет, заткнутый за пояс моих брюк, отнюдь не облегчал движений, и мне пришлось немного поизвиваться, как акробату, прежде чем я нашел опору для нога.

Наконец, не поднимая шума, я очутился на палубе. Все шло нормально – по крайней мере, никто в меня не стрелял. Я посмотрел вниз за борт. Элисон не было видно, и только круги подозрительно расходились по воде там, где никаких кругов быть не должно. Если на яхте был часовой, то он никак не проявлял себя. Я решил, что он находится где‑нибудь впереди – в районе рулевой рубки, а, может, нежится в столовой.

К кормовым каютам лестница вела из салона, а дверь в него, если схемы соответствовали действительности, располагались прямо передо мной.

Я вынул из кармана маленький фонарик и рискнул зажечь его. И очень правильно, так как я тут же обнаружил разбросанное по палубе аквалангистское оборудование, на которое непременно с грохотом налетел бы в темноте. Избежав этой ловушки, я очутился перед дверью в салон, которая, к счастью, не была заперта, да и кто запирает двери на судне?

В салоне было полутемно, – сквозь матовое дверное стекло справа по борту шел неяркий свет, что позволило мне спокойно лавировать между мебелью. Я подошел к стеклу, заглянул в него и тут же застыл – в конце длинного коридора кто‑то двигался. Человек вышел из столовой и скрылся в кухне. Чуть приоткрыв дверь, я услышал звук закрываемого холодильника, затем дребезжание посуды. Тот, кто нес ночную вахту, решил скрасить ночные часы и закусить. Это меня вполне устраивало.

Я пересек салон и спустился по лестнице вниз. Там было три гостевых каюты. Каюта Уилера находилась посередине судна, перед рулевой рубкой, и о нем я мог не беспокоиться. Проблема состояла в том, чтобы выяснить, есть ли в этих каютах кто‑нибудь, кроме Слэйда, если он действительно на яхте.

Каюта, окна которой были наглухо задрапированы тогда в Гибралтаре, была самой большой на корме, и я решил начать с нее. На этот раз дверь оказалась запертой, и это увеличило мои надежды, так как Слэйда, конечно, держали под замком. Я обследовал его с помощью фонарика и счел пустяковым. Через две минуты я был уже в каюте и запер за собой дверь. Внутри слышалось тяжелое дыхание спящего человека. Я очень надеялся, что это Слэйд. В противном случае висеть мне на том дереве, которое я когда‑то показывал Макинтошу.

Но при свете фонарика я убедился, что это был Слэйд собственной персоной. Вынув из‑за пояса пистолет, я передернул затвор и загнал патрон в патронник. Легкий металлический звук заставил Слэйда пошевелиться и тихо застонать во сне. Я подошел к нему и, держа на его лице луч фонарика, мягко нажал пальцем на точку, расположенную выше челюсти и сразу под ухом. Это лучший способ тихо разбудить человека.

Он опять застонал, открыл глаза, но тут же от яркого света закрыл снова. Я перевел луч фонарика на свою руку с пистолетом и тихо сказал:

– Если вы закричите, это будет последний звук в вашей жизни.

Он содрогнулся, и его кадык судорожно заходил туда‑сюда.