– Почему завтра? – нахмурился гвардеец.

– Потому что венчание – есть таинство Божье, и спешки в нем быть не должно. Вам исповедаться надо, да провести ночь в посте и молитвах, – отец Кирилл с насмешкой взглянул на преображенца. – А спешка только при ловле блох хороша…

Он поднялся и повернулся к хозяевам дома.

– Ну коли все порешили, пойду я… а то мало ли, кто еще помереть или жениться соберется…

Благословив всех, кто был в комнате, священник вышел. Анна Михайловна отложила вышивку и задумчиво посмотрела вслед.

– Странно все это, – заметила ведьма, ни к кому не обращаясь. – Этот-то чего время тянет?

– Терпение испытывает, – пояснил Белов. – Отец Кирилл всегда так делает, коли полагает, что до таинства брака согрешили…

Он ободряюще улыбнулся невольно вздрогнувшей невесте.

– Может и хорошо, что завтра, – произнес Александр Борисович. – Подготовиться надо, государыню известить…

– Мне ж завтрак полудню на службу! – спохватилась Настя.

– Вот и известишь, и попросишь, чтобы из списка фрейлинского исключили, – Анна Михайловна весело посмотрела на стиснувшего зубы, чтобы не сказать резких слов, Белова. – Там и день пройдет, а к заутрене обвенчаетесь.

Григорий хотел возразить, что заутреня будет уже послезавтра, но осмотрел на невесту и промолчал.

От взгляда не укрылось и то, какая невеста бледная, и то, что под огромными серыми глазами залегли тени усталости. Нежность наполнила душу, вытеснив и досаду, и злость. Белов встал и подошел к девушке.

– Пойдем, провожу? – чуть усмехаясь, предложил он.

– Куда? – не поняла Настя.

– В комнату провожу. А то с тобой вечно в пути что-нибудь приключается!

Не удержавшись, Настя рассмеялась. Словно признавая правоту слов преображенца, девушка оперлась на предложенную руку и направилась в свою комнату.

У самых дверей спальни, Григорий остановился, а затем, воровато оглянувшись, обнял девушку, попутно вдавливая её в стену.

– Настя, Настенька, – бормотал он, осыпая поцелуями лицо невесты.

– Гриша, побойся Бога, – Настя намеревалась оттолкнуть жениха, но вместо этого руки сами легли на плечи. Сквозь тонкий батист рубашки она чувствовала тепло мужского тела, пылкое дыхание обжигало щеку, поцелуи становились все настойчивее, и девушка не заметила, когда начала отвечать на них.

Поцелуи опаляли, пьянили, заставляя задыхаться от желания. Григорий опомнился первым. Тяжело дыша, он прислонился лбом к стене, все еще удерживая невесту в объятиях.

Настя чувствовала, как по телу жениха пробегает мелкая дрожь. Девушке и самой хотелось продолжить, раствориться в обуревающих желаниях, принадлежать этому мужчине полностью, но мысль о доверии хозяев дома на этот раз удержала от опрометчивых поступков.

А ведь были еще родители Гриши, так и не смирившиеся с выбором сына. При воспоминаниях о разговоре с Петром Григорьевичем весь пыл прошел. Настя еле заметно вздохнула и все-такт отстранилась, виновато поглядывая на гвардейца.

– Гриша…

– Тсс, – он приложил руку к её губам. – Не говори ничего…

– Я… я люблю тебя, – вдруг призналась ведьма, понимая, что это будет единственно правильно.

– Я люблю тебя, – эхом отозвался Григорий, вновь обнимая невесту, и тут же отпуская.

– До завтра?

– До завтра…

Он подождал, пока Настя зайдет к себе в комнату, а потом отряхнулся, и вскоре огромный рыжеватый волк лег на пороге надежно охраняя сон своей ведьмы.

Глава 8

День наступил неожиданно быстро. Казалось, Настя еще мгновение назад закрыла глаза, и тут же лучи солнца заплясали на подушке.