– Спасибо, – Настя слегка устыдилась своих мыслей.

– Да ты не торопись, – продолжала Лизетта, увидев, что подруга вновь направилась к дверям. – Елисавета Петровна вчера с Алексеем Григорьевичем вечером ругалась, а после заутрени мириться изволила, к себе позвала, так что спать еще долго будет.

Фрейлина хихикнула и кивнула на столик, на котором стоял чайник и чашки,

– Сядь, хоть чаю выпей, а то совсем лица нет. Случилось что?

– Да, – Настя отмахнулась, не собираясь посвящать подружку в глупые сомнения. – Девка моя в тягости…

– Глаша? – Лизетта фыркнула. – И что с того?

– Да вот, – Настя покрутила в руках чашку, заботливо поданную подругой, пригубила и поморщилась. Чай показался каким-то горьким, и девушка отставила чашку.

– Ты чего? – Лизетта смотрела на подругу почти не мигая.

– Настроения нет, – призналась Настя. – Я Головину встретила… не бери в голову.

– А, так она давно слухи про Белова распускает… – Лизетта вдруг ахнула. – Думаешь, что девка твоя?..

– Нет, – Настя сказала это с твердостью, которую не испытывала. – Григорий Белов таким заниматься не будет.

– Вот именно таким и будет, – возразила фрейлина. – Благородная скандал поднять может, а с крепостной что? Ну выпорют или на худой конец в Сибирь сошлют! А у Белова твоего отец богатый, всегда сына откупит! Вот с него и взятки гладки!

Настя неприязненно взглянула на подругу, но возражать не стала: в чем-то Лизетта была права. Во всяком случае, слухов о Белове ходило предостаточно. Решив после дежурства расспросить жениха, девушка встала.

– Ты куда? – окликнула её подруга.

– В Монтплезир, – Настя пожала плечами. – Службу мне никто не отменял!

– А… я и забыла, – Лизетта тоже встала. – Пойдем, провожу!

Отказываться Настя не стала, все спокойнее, что не одной. Разговаривая ни о чем, они по парадной лестнице спустились на первый этаж. Во дворце все еще было тихо. По всей видимости, придворные, зная, что императрица еще спит, тоже предпочли отдаться во власть Морфея или попросту – поспать.

– Пойдем по насыпи, – предложила Лизетта, махнув рукой в сторону дороги. По которой обычно съезжали в парк верховые. – Так проще.

Настя не возражала. Путь, который предлагала фрейлина и вправду был короче, да и идти по пологой аллее вместо того, чтобы спускаться по крутым ступеням было значительно удобнее. Девушки уже миновали оранжерею, небольшое здание, где выращивались фрукты для царского стола, когда Лизетта вдруг остановилась.

– Ой, смотри! Семеновцы пост дополнительный выставили. Чего это вдруг? Пойдем, узнаем! – фрейлина с живостью устремилась к солдатам, стоявшим у кустов за оранжереей.

– Лиз, мне идти надо, – Настя хотела продолжить свой путь, но подруга, перекинувшись несколькими словами с караульными, повернулась и оживленно замахала рукой:

– Настя, скорее! Иди сюда!

Та заколебалась. Что-то в голосе подруги настораживало. Сделав несколько шагов, девушка остановилась и вдруг поняла, что вокруг очень тихо. Не слышно ни пения птиц, ни журчания фонтанов. А еще от кустов на аллею вдруг поплыл туман, сродни тому, какой напускал Шувалов.

Сила вспыхнула, но как-то совсем слабо, неярко. Настя почти не ощутила её и с удивлением взглянула на свои руки.

– Можете не пытаться, – усмехнулся один из караульных, подходя к Насте.

Девушка с изумлением узнала в нем Дмитрия Долгорукого. На этот раз он был облачен в явно большой для него мундир капитана семеновского полка, по всей видимости заимствованный у брата. Самого Михаила Долгорукого нигде не было.