– Мадам, я не… – Он кинул взгляд на нее и решил изменить тактику: – Ты приходила ко мне три года подряд, и мы знаем друг друга достаточно хорошо.

– Ты знаешь меня. Но я то понятия не имею о том, кто ты. Из нас двоих всегда говорила только я. Ты спрашивал, а я отвечала.

– Не без внутреннего сопротивления.

– Потому что я не из тех, кто любит показывать свое истинное настроение… Впрочем, ты сам знаешь это не хуже меня. – И она добавила: – Тогда ты был очень добр и внимателен. Почему же сейчас вдруг так ожесточился?

– Я намного более внимателен, чем ты думаешь, Маргарет. – Он посмотрел на нее долгим взглядом. – Ты очень настойчивая женщина. И ты ведь не отступишься от своего?

– Нет, конечно.

Картаук вскинул руки.

– Хорошо.

– Ты хочешь сказать, что согласен…

– Нет, черт возьми! – быстро ответил он. – Я имел в виду только то, что согласен взять тебя своим подмастерьем. Если тебя не нагрузить какой нибудь работой, ты ни за что не угомонишься и будешь и дальше докучать мне своей болтовней.

– Я не болтаю…

– Ты приходишь ко мне, чтобы излить все, что в тебе накипело. И я выступаю в роли священника, который выслушивает твою исповедь. Отдаешь ли ты себе отчет в том, что если я исполню твою просьбу, то тебе уже не к кому будет прийти, чтобы снять тяжкий груз со своей души?

– Я должна думать не о себе, а о Йене.

– До чего же ты, оказывается, глупая женщина. Ты столько лет приносила себя в жертву своему отцу только потому, что он имел отношение к факту твоего рождения. А теперь ты готова принести себя в жертву Йену. – Он помолчал немного и продолжил: – Только из за того, что считаешь, будто недостаточно любишь его.

От неожиданности у Маргарет перехватило дыхание.

– Как ты смеешь? Я люблю его.

Картаук покачал головой.

– Любовь предполагает взаимность, а твой отец ничего не давал тебе взамен.

Маргарет, все еще не в силах прийти в себя, смотрела на него во все глаза.

– Но Йен…

– Ты любила Йена как друга детства. Со временем это могло перерасти в настоящее чувство. Но обстоятельства сложились так, что тебе пришлось взять над ним опеку. Сейчас он заменил тебе дитя. И ты ведешь себя с ним как с ребенком, который нуждается в твоей защите.

– Ты лжешь, – яростно возразила Маргарет, упрямо вскинув голову. – Я люблю его всем сердцем.

– Не всем. Поэтому чувство вины толкает тебя на очередной акт самопожертвования.

– Ты не имеешь права бросать мне такие обвинения, – прошептала она.

– Почему? – спросил Картаук. – Я давно понял, что, будучи честной с другими, ты никогда не бывала честной сама с собой.

– Тогда почему ты не говорил мне этого раньше?

– Ты необычная, ты удивительная женщина. И мне не хотелось причинять тебе боль. Смущать твой покой. Лишать тебя душевного равновесия. – Он твердо встретил ее взгляд. – Но если ты собираешься продолжать в том же духе, я просто обязан остановить тебя. Я не позволю тебе прятаться от самой себя. Я разрушу любую стену, которую ты попытаешься возвести вокруг себя. Ты должна посмотреть правде в глаза. Никакой уютной пещеры, где бы ты могла спрятаться, больше не останется.

Маргарет с большим трудом заставила себя улыбнуться.

– Жизни действительно нужно смотреть прямо в глаза. Я взрослая женщина и не собираюсь прятаться в пещере. Ты ошибаешься, считая, что я боюсь правды.