Она опрокинула откупоренную бутылочку и вылила на простыни ее содержимое. Старая кровь, загустевшая и уже свернувшаяся в сгустки за два дня хранения, медленно выползла наружу и безобразной коричневой лужей растеклась посреди постели. Маленькие красные пятнышки, оставленные Гаретом, полностью скрылись под ней.

 Он уставился на уродливое пятно, затем с любопытством перевел взгляд на Клару:

 — Закончили, мадам?

 — Только начала, милорд. — Высоко подняв следующую бутылочку, она показала ее Гарету. — Перед вами подарок почтеннейшей Маргарет, настоятельницы монастыря святой Эрмины. Думаю, это кровь самого чистого цыпленка на свете. Вне всякого сомнения, он умер девственником.

 Широким взмахом она перевернула бутылочку. Темно-красная кровь пролилась на простыню, увеличив и без того безобразное пятно.

 Гарет скрестил руки на груди и прислонился плечом к столбику постели.

 — От моей лучшей подруги Джоанны! — опрокинула очередную бутылочку Клара.

 — От моей старой кормилицы Юники, — мрачно улыбнулась она через несколько секунд. Пятно расползлось еще шире.

 — И последний, но ничуть не менее ценный подарок от Агнес, моей доброй старой няньки.

 Клокочущая ярость душила ее, когда она выплеснула на льняную простыню содержимое последней бутылочки. Потом торжествующе повернулась к Гарету:

 — Надеюсь, этого достаточно для вашей чести, милорд?

 Гарет задумчиво смотрел на огромную лужу густой крови, растекшуюся по простыне.

 — Не знаю, какие цели вы преследовали, мадам, но, взглянув на эти простыни, никто не подумает, что я любил девственницу…

 — Что же, по-вашему, они подумают, сэр?

 — Что я зарезал одну из них.

 — Боже праведный! — Она уставилась на жуткую картину, только что с таким жаром исполненную на простыне. Отрезвление оказалось мгновенным и ужасающим. Потрясенная, стояла она на коленях посреди огромной постели и беспомощно смотрела на Гарета.

 Он медленно улыбнулся.

 — Клянусь девственностью святой Эрмины, — прошептала Клара. — Что же я натворила?

 Веселые искорки заплясали в дымно-серых глазах Гарета.

 — Это вовсе не смешно, Дьявол. Это ужасно… Как теперь я объясню такое жуткое количество крови?

 Улыбка его превратилась в ухмылку.

 — Помоги же мне, Гарет! Предупреждаю тебя…

 Он начал тихо трястись от едва сдерживаемого смеха.

 Клара в бешенстве схватила пахнущую душистыми травами подушку и что было силы запустила в Гарета. Подушка ударилась о его широченную грудь. Она нагнулась и схватила еще одну.

 И тут он разразился восхитительным, громоподобным хохотом. Смех рождался где-то в самой глубине его груди и рвался наружу с безудержной силой могучего водопада.

 Прижав к груди подушку, Клара, разинув рот, смотрела на Гарета. Впервые она видела его хохочущим.

 Раскаты его смеха бились в каменные стены и эхом отдавались под сводами спальни. Ухватившись одной рукой за столбик постели, Гарет изнемогал от веселья.

 Склонив голову на плечо, Клара с растущим изумлением смотрела на него.

 — Гарет? С вами все в порядке?

 Он так и покатился со смеху. Широкие плечи его ходили ходуном.

 Клара сморщила носик:

 — Не вижу ничего смешного, милорд.

 Слова эти исторгли новый приступ хохота из его груди.

 — Тише вы! — Она испуганно покосилась на дверь.