|
Но кто-то, кому они платят в Остии, сообщил им, что в Остии барж нет и не будет дней восемь-девять. Зачем в таком случае довольствоваться частью зерна, напав на корабли на море? Лучше сделать это, когда весь флот спокойно, с пол-ным грузом будет стоять в Остии. Я хочу сказать: все знают, что Рим не держит войск на своей территории, в Лации! И что же, в таком случае, остановит пиратов в Остии? Ответ короткий и простой: ничто! Это последнее слово оратор так выкрикнул, что все вскочили, но никто не ответил. Габи-ний огляделся и пожалел, что нет Помпея и Великий Человек не услышал его выступления. Жаль, очень жаль. Все же Помпею понравится письмо, которое Габиний отправит ему этим ве-чером! – Что-то надо предпринять, – продолжал Габиний, – и под этим я не имею в виду наши обычные хаотические метания, в совершенстве представленные кампанией, в которой наш Коз-ленок завяз на Крите. Сначала ему удалось нанести неубедительное поражение критскому сбро-ду на суше, потом он осаждает Сидонию, которая в конце концов капитулирует, – при этом он отпускает пиратского главаря Панареса! В результате еще два города пали. После этого он осаж-дает Кносс, в чьи стены тайком пробрался известный пиратский полководец Ласфен. Когда па-дение Кносса становится неизбежным, Ласфен разрушает все, что не может унести с собой, и убегает. Эффективная осада, не так ли? Но какая катастрофа доставляет нашему Козленку боль-ше горя? Побег Ласфена или потеря клада? Разумеется, потеря клада! Ласфен – только пират, а пираты не дают выкупа за своих. Пираты знают, что их распнут, как рабов! Габиний, галл из Пицена, замолчал, дикарски ухмыляясь. Так скалиться умеют только гал-лы. Наконец плебейский трибун тяжело вздохнул и повторил: – Что-то надо делать. И сел. Никто не сказал ни слова. Никто не шевельнулся. Квинт Марций Рекс испустил тяжкий вздох. – Никто не хочет что-нибудь сказать? Он обвел взглядом один ряд за другим по обеим сторонам Палаты, нигде не останавлива-ясь, пока не наткнулся на насмешливый взгляд Цезаря. Почему Цезарь так смотрит? – Гай Юлий Цезарь, когда-то тебя захватили пираты, но тебе удалось одолеть их. Разве те-бе нечего сказать? – спросил Марций Рекс. Цезарь поднялся со своего места во втором ряду. – Только одно, Квинт Марций. Что-то надо делать. И сел. Единственный консул этого года вскинул руки, словно сдавался невидимому врагу, и рас-пустил собрание. – Когда ты намерен ударить? – спросил Цезарь Габиния, когда они вместе покидали курию Гостилия. – Не сейчас, – весело ответил Габиний. – У меня и Гая Корнелия имеется кое-какое дело. Я знаю, обычно плебейский трибун начинает службу, совершив что-то выдающееся, но я считаю это плохой тактикой. Пусть сначала наши уважаемые будущие консулы Гай Пизон и Маний Ацилий Глабрион своими задницами согреют свои курульные кресла. Пусть они подумают, что Корнелий и я исчерпали репертуар. А уж потом я попытаюсь снова поднять эту тему. – Вероятно, это случится в январе или феврале. – Определенно не раньше января, – сказал Габиний. – Значит, Магн уже готов взяться за пиратов. – Он во всеоружии. Могу сказать тебе, Цезарь, что Рим не видел ничего подобного. – Тогда скорее бы наступил январь. – Цезарь помолчал, загадочно посмотрел на Габиния. – Магну никогда не удастся привлечь на свою сторону Гая Пизона, который ни на шаг не отходит от Катула и от boni. Глабрион более перспективен. Он так и не забыл, что с ним сделал Сулла. – Когда Сулла заставил его развестись с Эмилией Скаврой? – Именно. И пусть в будущем году он будет лишь младшим консулом, хорошо иметь в подчинении хотя бы одного консула. Габиний хихикнул: – Помпей кое-что придумал для нашего дорогого Глабриона. – Хорошо. |
