|
Особенно зимой. -- И весной, -- с горечью сказала Лилиан. -- И летом. И осенью. -- Надо быть поспокойнее. И выполнять предписания профессора! -- Да, я так и сделаю, -- сказала Лилиан, вдруг потеряв терпение. -- Вам надо побольше есть. Тогда вы быстро наберете эти несколько кило. -- Сестра уже стояла в дверях. -- Начните с сегодняшнего вечера. На ужин у нас шоколадное суфле с ванильным соусом. x x x Сестра ушла, а Лилиан все еще стояла неподвижно. Неужели это та же самая комната, какой она была минуту назад? В дверь постучали. Вошел Хольман. -- Клерфэ завтра уезжает. Сегодня ночью -- полнолуние. Поэтому в горной хижине, как обычно, будет праздник. Давайте удерем и отправимся с ним наверх? Ведь это последний вечер с Клерфэ. Будет очень грустно провести его здесь. Пойдете с нами? Лилиан не ответила. -- Долорес Пальмер и Шарль Ней тоже хотят идти, -- сказал Хольман. -- Если мы улизнем отсюда часов в десять, то как раз поспеем к фуникулеру. Он работает сегодня до часу ночи. -- Вы изменились, -- с неприязнью сказала Лилиан. -- Раньше вы были так осторожны. Хольман засмеялся. -- И опять буду! Начиная с завтрашнего вечера. Клерфэ уедет, и снова наступит тишь и гладь. С завтрашнего вечера я стану самым послушным, самым осторожным пациентом. А вы нет? Ну, так как же, зайти за вами в десять? -- Да. -- Хорошо. Значит, мы сегодня празднуем. -- Что именно? -- спросила Лилиан. Хольман оторопел. -- Каждый что-нибудь свое, -- сказал он затем. -- Что мы еще живы. Что приехал Джузеппе. Что наступило полнолуние. -- И что завтра мы опять станем идеальными пациентами. -- Ну что ж, я согласен и на это! Хольман ушел. Завтра, -- думала Лилиан. -- Завтра привычная санаторная рутина бесшумно поглотит все, как мокрый снег, который безостановочно падает в эту гнилую зиму, мягкий и тихий, засыпающий и заглушающий все живое... Только не меня, -- думала она. -- Только не меня! x x x орная хижина ярко светилась. Она была расположена высоко над деревней; раз в месяц, в полнолуние, ее не закрывали всю ночь, и посетители разъезжались с факелами. Для больных санатория праздники в горной хижине были своего рода маскарадами. Шарль Ней и Хольман наклеили себе усики, чтобы их нельзя было узнать. Красавица Долорес Пальмер накинула на волосы кружевной шарф и прикрыла лицо вуалеткой. Лилиан не захотела надеть ни шарфа, ни вуали. Она была в своих обычных синих брюках и меховом жакете. Лилиан выглядела очень взволнованной. В ночи было что-то Драматичное: луна то выплывала из-за рваных облаков, то снова скрывалась за ними, тени от облаков ложились на белые склоны, и склоны оживали -- казалось, гигантские фламинго с мощными крыльями летают над землей. |
