Я приоткрыл окно в детскую, позволяя свежему воздуху свободно попасть в комнату, при этом словил на себе недовольный взгляд гувернантки. Однако же она не отвлекалась, запев тихую песню.

Её злой взгляд буквально предостерегал: «Не вмешивайся!»

Я поднял ладони вверх в жесте «сдаюсь», а после скрестил руки на груди, присел на подоконник и принялся наблюдать за работой фрау Листен.

Тихая песня убаюкивала, словно дудочка индийского заклинателя кобр. Под эту музыку из груди фрау выбралась та самая кобра. Медленно танцуя на собственном хвосте, она осторожно сворачивала в кольца своё чешуйчатое тело, перебираясь на грудь принцессе. А после распахнула пасть, с которой стекали капли неизвестной силы золотисто-голубого оттенка. Единым броском кобра раскрыла пасть и впилась в солнечное сплетение малышки.

Я дёрнулся было к постели принцессы, но заставил себя остановиться, потому что вопреки увиденному мною на орденской литургии, кобра не выгрызала энергию из ауры принцессы, а, напротив, наполняла принцессу собственным золотисто-голубоватым ядом. Он растекался по энергетической структуре принцессы, заставляя её наполняться, выглядеть здоровее и заставляя ауру сиять. Я наблюдал, как фрау Листен стала добровольным донором энергии для принцессы.

Спустя четверть часа от энергетического и эмоционального выгорания малышки практически не осталось и следа. Щёчки её порозовели, каштановые волосы разметались по белоснежным подушкам, а вот сама фрау Листен уже не выглядела столь цветущей и юной, как буквально полчаса назад. Сейчас фрау была ровесницей императрицы, причём ровесницей без использования лекарской магии для поддержания красоты. На вскидку ей можно было дать все сорок, а то и сорок пять лет, появились морщинки на лице, скулы заострились, щеки немного впали, волосы потеряли свой блеск. Более того, кожа стала сухой, напоминая белоснежный пергамент.

Взглянув ещё раз на малышку, фрау Листен втянула в себя своего астрального донора. Паразитом его назвать у меня уже язык не поворачивался. Сама же гувернантка устало привалилась к стене и закрыла глаза, приходя в себя.

— Прошу принять мои извинения, Лассия Расхес, — обратился я к девушке, — я не знаю, к какому виду вы относитесь и каким богам молитесь, но подозреваю, что принял я вас несколько за иную сущность.

Её веки дрогнули, когда она зло взглянула на меня из-под ресниц:

— Хотел присоединиться к трапезе, охотник?

— Хотел не допустить вашу.

— Передай своему, чтобы отстал от девочки. Проверку она не прошла. Пусть живёт спокойно! Пусть перестанет мучать её кошмарами! — сказала, будто выплюнула гувернантка.

— Кому передать? — не понял я её пассажа.

— Повелителю своему.

— Я никому не служу, — покачал я головой, — в отличие от тебя.

— Все мы служим, — горькая улыбка коснулась её губ. — Просто ты ещё не знаешь кому! Самое интересное начнётся, когда узнаешь.

Глава 22

Фрау Листон на мои вопросы никак не реагировала, кажется, провалившись в усталый сон. Я посмотрел на её ауру и вновь должен был признать, что сейчас она выглядела как абсолютно неодарённый человек. То есть до момента появления из неё астральной кобры она никоим образом себя не выдавала и этим очень напоминала братьев Ордена.

Странно…

Опять же последняя фраза, брошенная в мой адрес, могла относиться к чему угодно. Объективно говоря, она могла и меня посчитать представителем Ордена — уж после того, как я организовал себе официальное благословение в храме, о котором позже судачила вся столица.